— по фотокопиям изучали Оруэлла и Хаксли —
... а по ночам перепечатывали “в четыре копии” через пол-интервала на тонкой папиросной бумаге Авторханова и Зиновьева, и знаменитое пособие Яши Виньконецкого —
: шёл процесс “Якира/Красина”, “дело астронома Любарского”, “дело крымских татар”,— и многие другие “дела”,—
— и героическим маршем уходило на запад нестройное “поколение шестидесятых”:
— Аксёнов,
— Марамзин,
— Коржавин,
— Кнорре,
— Некрасов,
— Любимов,
— Тарковский,
— Гладилин,
— Алешковский,
— Бродский,
— Барышников,
— Ростропович,
— Вишневская,
— Солженицын,
— Галич...
: оставляя нам свои надежды и тлен, призрачные мечты с ломом приколов и ёрничанья, боль разочарования за красивыми позами...
— Писать?.. П о с л е ? ? ?
: Помилуйте — к чему!..
..: Потом нас называли “НЕМЫМИ ТРИДЦАТИЛЕТНИМИ”.
: Споры на кухнях, анекдоты в курилках, наши весёлые — “такие неофициальные!” — слёты и рефлексия домашних концертов —
— не в счёт.
Не в счёт — ночные костры и дороги, поиски и находки, вершины и реки, лондоновское безмолвие заснеженной под серым небом полуденной тундры —
— манящий Зов бездны Кастере и Сифра,—
: Белый Камень и Чёрная Ночь наших пещер и подмосковных ( а также питерских — и иных ) каменоломен,—
— Не в счёт: картины и фильмы, что снимались любительскими камерами на чёрно-белой плёнке “свема” —
: НАШИ стихи и проза — о которых немыслимо-странно было сказать: издать, напечатать —
: что ТАМ —
— ТОГДА —
: что ТУТ
: Конечно, не в счёт. Как наши песни и фенечки, кайфы и приколы, вписки и стёб,—
— ЛЕДЯНОЙ ОЗНОБ НОЯБРЬСКОЙ ТРАССЫ И ВЕСЕННЕГО ТОВАРНЯКА,—
— и первые наши попытки не играть, не петь, не писать — ВЫПЛЕСНУТЬ БОЛЬ БОЛЬ БОЛЬ
... довольно об этом. Отпуская дыхание, представим себе небольшой фрагмент нашего тогдашнего мира:
: Мира, чьё существование совпало с новым вселенским 36-летним циклом – начавшемся в 1976 году.
: То есть Году Дракона.
ТРИПТИХ ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Виталику Марченко, Виктору Шагалу,
Серёже Лещине, Алёше Круглову,
Никитину Коле, Ростиславову Ивану,
Ионкину Андрею, Саше Кантору,
Дементьевой Свете, Ставровской Наде,
Арапову Серёже, Зыкину Диме,
Базенкову Илюше, Юре Агафонову,
Володе Цыганову, Саше Мереминскому,
Любченко Андрею, Саше Пузанкову,
Гене Кузнецову, Иваненко Алёше,
Данилиной Оле, Дегтярёву Серёже,
Володе Брагинскому, Игорю Зеленкову,
Шашкиной Оле, Виноградовой Татьяне,
Кирину Юре, Алексееву Шуре,
Максу Силикатному, Кузнецовой Ларисе,
Тане Посник, Рашковскому Юлику,
Светлане Токер, Данилову Ивану,
Цыпину Саше, Ершову Илье,
Игорю и Мишелю Бяльским, Герчику Ли,
Александру Матвеевичу Стрижевскому,
Сергею Эдуардовичу Старокадомскому,
Школьникову Сергею и Сергею Полковникову,
Анжеле Индан и Галкину Диме,
Матроскину Коле и Матвееву Коле,—
а также:
Дёме, Страннику, Сусанину, Длинному, Чёрту, Крэйзи, Добытчику, Золотому, Коту, Шерифу,–
: всем моим друзьям по Свече и Гитаре.
ЛЕВАЯ СТОРОНА:
СВОБОДНЫЙ ПОИСК
“Открывая возможность сравнений,
Мы стоим меж своих отражений...”
: А. З. Мирзаян
— Сашка стоял пред узким каменным зевом.
— Ну? — переспросил сзади Сталкер.
: Из дыры тянуло холодом и влагой.
— Сейчас... — он нагнулся и включил фонарь. Жёлтое пятнышко скользнуло по влажному пригорку, растворилось во тьме —
— ни черта там не было видно. «Надо было сменить батарейки»,— подумал Сашка. Лезть внутрь почему-то расхотелось.
Он посмотрел на ребят.
: Сталкер развлекался, щёлкая тумблером своей фары. Яркий свет послушно вспыхивал и гас в лёгкой пластиковой головке,– на хайратнике вязаная надпись “Привет родителям!”,– чёрный, отливающий лавсановым глянцем, комбез,— нога отставлена в сторону, в левой руке тлеющий бычок “примы”, в правой пара перчаток — взгляд одновременно скучающий и иронично-ехидный. Сталкер тряхнул головой — незаправленный за ворот комбеза длинный чёрный “хвост”, стянутый резинкой, красиво мотнулся по плечам,— одновременно блик налобника ударил в глаза, и Сашка непроизвольно прищурился. Даже сейчас, днём, поймать зайчик сталкеровской системы было крайне не приятно.