Люди, находящиеся в храме и участвующие в литургии, обретают здесь мир, «собранный воедино», а не тот «греховный, хаотический, распавшийся на части», в котором мы существуем102. Поэтому здесь важен сам факт присутствия икон. Какие именно иконы находятся в храме и как они выполнены, является вопросом второстепенным. «Подлинность» изображений как посредников между тем и этим миром, гарантирует Церковь. Отсутствие личного молитвенного контакта со святым не обесценивает икону, ведь она является значимой сама по себе. Даже вне общения она есть источник божественного. Сложность символического изобразительного языка иконы требует высокого уровня просвещенности для прочтения и делает его недоступным для основной массы верующих. Но представляется, что в этом и нет необходимости. Присутствие благодати дается самим наличием иконы, а не знанием ее «содержания» или молитвенным общением, которое может и не зависеть от правильности прочтения. Об этом же свидетельствует и характер надписей на иконах. Так, на житийных иконах имеют место тексты не механически взятые из тех или иных житий, а особым образом обработанные. Эти тексты незакончены, сокращены и лаконичны103. Очевидно, что их прочтение не было обязательным и необходимым. Важно было само наличие этого текста, а не получение информации от него. Расположение и форма надписей диктовались каноном, и текст превращался в один из символов иконы, которые не сообщали о личностях или событиях, а являли их. Согласно средневековым представлениям, в имени божьем присутствует божественная энергия, а через нее – божество. Поэтому написание имени было одним из условий, обеспечивающих присутствия божественного в иконе104. Таким образом символический язык иконы предназначен в первую очередь не для диалога с верующим, а для явления образом себя. То, что изображено на иконе, существует объективно и не зависит от зрителя. Икона овеществляет, делает зримыми невидимые лики. Причем так же, как была обожена плоть Христа, Богоматери, святых, так и их материально запечатленные на иконах образы обожены, обладают святостью, способностью изливать божественную энергию и благодать. Образ святого, «овеществленный» иконописцем, обладает истинным бытием и посредством иконы преображает пространство, в котором находится. Если в храме есть иконы – зримо присутствующие свидетели «мира иного», то через них (в том числе через них; это не достаточное, но необходимое условие) этот божественный мир присутствует в храме.
Как мы видим, для церковной практики оказывается не столь важным то, каким образом написана икона, но, с другой стороны, Церковь убеждена, что ни техника иконописи, ни применяемые материал, ни тем более композиция не могут быть случайными. Символ совпадает с реальностью только тогда, когда он адекватно ее воспроизводит, поэтому не может быть произвола в изображении. Святые образы воплощаются «не какими угодно приемами и не в каких угодно вещественных средах»105. Недаром иконописные руководства дают точные наставления относительно всего хода создания иконы. И не только насчет расположения и внешности изображаемых персонажей, но и жестов, цветовой гаммы, а также изготовления гипса, клея, красок и т. д. Даже такие «мелочи» имеют принципиальную важность и не могут быть случайными. Ведь как сам храм, с его архитектурой и внутренним устройством, так и икона (даже если на ней изображен только лик святого) есть тоже «модель мироздания», в которой снимается противоречие между «горним и дольним» мирами. Поэтому от того, как воспроизведен в иконе идеальный мир, от того насколько вещественные, материальные элементы отражают высшую действительность, зависит, достигает ли она своей цели. Сами вещества, применяемые в иконописи, символичны и «каждое имеет свою метафизическую характеристику, через которую оно соответствует с тем или иным духовным бытием»106. С точки зрения православия процесс создания иконы не есть просто набор оправданных технологических операций, но, в известной степени, – священнодействие, недаром в русских иконописных подлинниках можно встретить сравнение иконописца со священником: подобно тому как священник «божественными словесы» составляет плоть, так и иконописец «вместо словесы начертает и воображает и оживляет плоть»107. Во время изготовления иконы осуществляется процесс преобразования материального в духовное, поэтому создание иконного изображения может быть сопоставлено с евхаристическим пресуществлением. Отсюда следует и вывод о необходимости одинакового образа жизни для священника и для иконописца. В иконописи не должно быть места любой субъективности, психологизму, следованию земным моделям. Главное в иконе – реализм по отношению к тому объективно существующему, истинному миру, который она изображает, а точнее сказать ее «бытийственность». Изображаемое дается здесь не как «эстетический идеал» и не как «натура», но как сущее108. Неважно «хорошо» или «плохо» изображен персонаж, а важно, в самом ли деле это он. Икона действенна, если она истинна, то есть если художник смог увидеть и воплотить в красках реальность того или иного образа. Живописец, воссоздающий божественную реальность на иконе, объединяющий материю и дух в изображении, не есть творец в полном смысле этого слова. Его роль также, как у созерцающего икону, скорее пассивная. Он только «овеществляет» незримые образы, закрепляет в линиях и красках то, что ему явлено. Его цель уловить и запечатлеть максимально достоверно то, что скрыто от обычных глаз. Православный иконописец не создает образы, а только свидетельствует об увиденном. Святые, Богоматерь, сам Христос во плоти есть «свидетели мира невидимого», «живые символы соединения горнего и дольнего»109. Иконы же – закрепленные красками видения, духовные образы святых. Они есть некий «костыль духовности», необходимый из-за немощности духовного зрения верующих. Иконы обозначают в вещественной форме то, что скрыто от обычных глаз. Для того, чтобы святые являлись посредством живописцев на иконах, иконописцы должны соответствовать самым высоким религиозным и нравственным требованиям, «быть смиренны и кротки, соблюдать чистоту и духовную, и телесную, пребывать в посте и молитве, и часто являться для советов к духовному отцу»110.