— Да нет же его, ей-ей, — перекрестился Никита.
— А мы проверим. — Эймунд обернулся. — Рагнар, Фост, Руалд, за мной. Обыскать весь дворец, все клети.
И, оттолкнув дворского, вошел во дворец.
— Там княгиня почивает, — пытался предупредить хоть вслед непрошеных гостей Никита.
— Княгиня нам не нужна, — отвечал Эймунд, даже не обернувшись.
Они шли по дворцу, громко переговариваясь, стуча сапогами, хлопали дверьми.
Арлогия, когда еще услышала топот множества коней во дворе, громкие голоса у крыльца, вскочила с ложа, оделась. Эймунд бесцеремонно распахнул дверь в опочивальню: княгиня уже стояла посреди комнаты, сцепив под грудью маленькие ручки и гордо откинув голову.
— Что вам надо? — спросила сухо, хорошо скрывая свой страх. — Кто вы?
— Я Эймунд Рингович, княгиня. А нужен нам ваш сын Святополк.
— Он в Киеве.
— Был, был, княгиня, в Киеве. А ныне сыночек твой в бегах, мать.
Арлогия не нашлась что сказать, страх за сына сковал ей все члены: «Господи, что с ним? Где он?»
— В Киеве теперь Ярослав, княгиня. Великий князь Ярослав Владимирович, — продолжал с плохо скрываемым злорадством варяг. — А Святополк бежал, мать, бежал как заяц и где-то, видать, залег. Но где?
Рагнар хотел войти и поискать в опочивальне, но Эймувд сам не пустил его, преградив путь рукой:
— Не надо. Княгиня не станет врать. Ведь верно ж, княгиня?
Арлогия не шевелилась и не отвечала, словно окаменела. Варяги ушли, и вскоре явился дворский.
— Прости, матушка княгиня. Налетели какие-то, нашумели, подавай им Святополка.
— Это варяги, Никита, из дружины Ярослава, — тихо сказала Арлогия. — Святополк, наверно, разбит, раз они ищут его. И ищут именно здесь.
— Что же делать, матушка?
— Тихонько, чтоб никто не знал, даже наши, пошли на Киевскую дорогу кого из надежных, пусть караулит там Святополка и предупредит, что в Турове ему появляться нельзя.
— Понял, матушка княгиня. Пошлю Кастуся.
— Пусть Святополк направляется в Польшу к Болеславу.
— А как с этими? С варягами-то?
— Куда деться, Никита. Корми их, корми злыдней. Голодом их не избудешь, беды добудешь.
Меж тем варяги расседлывали коней, заводили в денники, насыпали им овса, набирая без всякого спроса из ларя. Хозяйничали, как у себя дома.
Эймунд, поймав Никиту, теребя его за верхнюю петлю кафтана, наказывал:
— Раз ты тут хозяин, вели поварам кормить моих воев. Понял?
— Понял, господин. Припоздал ты… как тебя?
— Эймунд Рингович.
— О сем уж сама княгиня распорядилась. Корми, сказала, гостей от пуза.
— Да? Ишь ты, видать, добрая.
— Такую княгиню еще поискать.
— Ну-ну, давай, — и тотчас же поймал Никиту, повернувшегося было бежать дальше по делам, за рукав. — Скажи честно, старик, Святополк не появлялся?
— Нет. Я же сразу сказал. Давно уж его не было здесь.
Все равно варяги обыскали весь двор, все клети, даже в конюшне все ясли осмотрели, сеновал.
— Судя по всему, его здесь и впрямь еще не было, — говорил Эймунд. — Куда ж он делся?
— Знаешь, сдается мне, или Святополк, или кто-то из гридней ранен и мы их где-то обогнали, — гадал Рагнар. — Мы ж как угорелые гнали.
— А ежели он к печенегам рванул?
— Вряд ли. Скорее к тестю в Польшу побежит. Ну а если в Польшу, то Турова никак не минует.
— Так что? Будем ждать?
— Конечно. Дня три, а то и недельку посидеть можно. После всех этих ратей, скачек пора и отдохнуть. А тут чем плохо? Кормежка есть, да и девки найдутся. Эвон, Фост уж затянул в лопухи одну.
— Не мог ночи дождаться, дурак.
Варяги остались ждать, поставив на воротах сторожей, чтобы заранее обнаружить беглецов и упредить их возможное отступление.
А они в это время пробирались лесами и везли на конных носилках умирающего князя. Ехали шагом, чтобы не трясти раненого. Только один раз позволили себе сделать дневку в небольшой веске, решив дать раненому отдохнуть, подкрепить его и свои силы медом и свежим хлебом. Они надеялись, что погоня отстала, а точнее, оставила их. Хотя это было слабое утешение. У того же Волчка ныло сердце от худых предчувствий, хотя относил он их на счет беспокойства за жизнь Святополка. Князь слабел с каждым днем, потеряв много крови и не имея возможности обрести наконец покой. Кони, несшие носилки, хотя и шли шагом, все равно это беспокоило раненого, а раскачивание не давало ране затянуться.
На подъезде к желанному Турову их встретил Кастусь. Он, выскочив из кустов, позвал негромко:
— Волчок! Ты?
— Ну я, — отозвался Волчок, останавливая коня. — Никак, Кастусь. Ты что тут делаешь?