Я не могу умереть… Я должна предупредить остальных!
Но она понимала, что уже слишком поздно. Эта жизнь закончилась.
ГЛАВА 1
Роберт Лэнгдон проснулся в покое и тишине, наслаждаясь нежными звуками классической музыки из будильника на тумбочке. «Утро» Грига, возможно, было предсказуемым выбором, но он всегда считал эти четыре минуты музыки
идеальным началом дня. Пока деревянные духовые набирали силу, Лэнгдон с удовольствием отметил лёгкое замешательство — он не сразу смог вспомнить, где именно находится.
Ах, да, вспомнил он, улыбнувшись про себя. Город ста шпилей.
В полумраке Лэнгдон осмотрел высокое арочное окно номера, по бокам от которого стояли антикварный винтажный комод и алебастровая лампа. На роскошном ковре ручной работы до сих пор лежали лепестки роз, оставленные службой уборки прошлым вечером.
Лэнгдон приехал в Прагу три дня назад и, как и во время предыдущих визитов, остановился в отеле Four Seasons. Когда менеджер настоял на апгрейде брони до трёхкомнатного королевского люкса, он задумался — то ли из-за его статуса постоянного клиента, то ли (что вероятнее) из-за высокого положения женщины, с которой он прибыл.
«Наши самые выдающиеся гости заслуживают наших самых выдающихся апартаментов», — убеждённо сказал менеджер.
В люксе было три отдельные спальни с личными ванными, гостиная, столовая, рояль и центральное эркерное окно, украшенное роскошной композицией из красных, белых и синих тюльпанов — приветственным подарком от посольства США. В гардеробной Лэнгдона его ждали пара мягких шерстяных тапочек с инициалами RL.Что-то подсказывает мне, что это не Ralph Lauren,подумал он, оценив персонализированный жест.
Сейчас, нежась в постели под звуки будильника, он почувствовал нежное прикосновение к своему плечу.
— Роберт? — прошептал тихий голос.
Лэнгдон перевернулся и ощутил, как участился пульс. Она лежала рядом, улыбаясь ему, её дымчато-серые глаза ещё сонные, а длинные чёрные волосы растрёпаны по плечам.
— Доброе утро, красавица, — ответил он.
Она провела рукой по его щеке, и от её запястья пахнуло Balade Sauvage.
Лэнгдон любовался её изысканными чертами. Несмотря на то что она была на четыре года старше, он находил её с каждым разом всё прекраснее — глубокие линии смеха у глаз, легкие серебряные нити в тёмных волосах, озорной взгляд и этот завораживающий ум.
Он знал эту удивительную женщину ещё со времён Принстона, где она была ассистенткой профессора, а он — студентом. Его тихая юношеская влюблённость либо осталась незамеченной, либо безответной, но с тех пор их связывала лёгкая, платоническая дружба с нотками флирта. Даже когда её карьера взлетела вверх, а
Лэнгдон стал известным на весь мир профессором, они поддерживали неформальное общение.
Всё решает момент,понял теперь Лэнгдон, всё ещё удивляясь тому, как быстро они сблизились во время этой спонтанной поездки.
Когда «Утро» перешло к мощному оркестровому звучанию, он крепко обнял её, и она прижалась к его груди. «Хорошо поспал?» - прошептал он. «Никаких больше кошмаров?»
Она покачала головой и вздохнула: «Мне так стыдно. Это было ужасно.»
Ранее ночью она проснулась в ужасе от необычайно яркого кошмара, и Лэнгдону пришлось успокаивать ее почти час, прежде чем она смогла снова уснуть. Лэнгдон уверял, что необычайная сила сна была следствием неудачного вечернего выбора — чешского абсента, который, как он считал, следовало продавать с предупреждением:Популярен в эпоху Belle Epoque благодаря галлюциногенным свойствам.
«Больше никогда», - пообещала она.
Лэнгдон потянулся и выключил музыку. «Закрывай глазки. Я вернусь к завтраку.» «Останься со мной», - игриво попросила она, обнимая его. «Можешь пропустить
одно утреннее плавание.»
«Только если хочешь, чтобы я перестал быть подтянутым мужчиной», - ответил он, садясь с кривой ухмылкой. Каждое утро Лэнгдон пробегал три километра до бассейна «Страгов» для своих заплывов.
«На улице темно», - настаивала она. «Неужели нельзя поплавать тут?» «В отеле?»
«А что? Это же вода.»
«Там крошечный бассейн. Два гребка — и я на другом краю.» «Здесь так и напрашивается шутка, Роберт, но я пощажу тебя.»