Взятие Бастилии
Пока я, Рэд и наша штурмовая группа растворялись в ревущей толпе у входа на Арену, становясь лишь каплями в море человеческих страстей, в другой части города разворачивался первый акт нашей операции.
Это была одна из самых важных и рискованных частей плана, доверенная отряду «Медведи» — полусотне самых опытных и физически сильных головорезов Оливера Рэда под командованием его лучшего помощника по имени Грохот.
Их целью была городская тюрьма. Я бы даже назвал её местной Бастилией. Мрачное, приземистое здание, служившее не столько местом заключения, сколько местом хранения для живых и мёртвых (хоронили тоже там, на заднем дворе) личных врагов Цербера и заложников — рычагов давления на знать.
Я не видел этого своими глазами, но я представлял всё с кристальной ясностью, словно наблюдал за происходящим на тактической карте в своей голове.
Я сам выбирал маршруты, рассчитывал время, продумывал каждый шаг. Мой «Рой» позволял мне не просто отдавать приказы, но и чувствовать, как они будут исполняться, предвидеть возможные сбои. Сейчас, идя сквозь гул толпы, я мысленно был там, с ними, в тихих переулках, ведущих к этому оплоту страха.
Всё внимание города, вся его нервная энергия были стянуты к Арене. Рёв толпы, звуки горнов, ожидание крови — всё это было нашим лучшим прикрытием. Идеальный отвлекающий манёвр, созданный самим сегодняшним днём.
Знала ли об этом Аная? У меня нет ощущения, что боги всё знают и предвидят.
Но сегодня — пока обыватели и стража глазели на «гладиаторов» (да, они по-прежнему не знают этого слова, но именно оно было ближе всего), настоящая игра шла за их спинами.
Тюрьма стояла в стороне от главных улиц, в лабиринте узких проулков и мрачных дворов. Это было уродливое, массивное здание из того же серого камня, что и большинство казённых построек в Лемезе, с толстыми стенами, узкими, зарешёченными окнами-бойницами и единственным, хорошо укреплённым входом.
Крепость в миниатюре, которую охраняли два десятка стражников. Однако эти стражники были, мягко говоря, далеко не элита из личной гвардии короля и не лучшие бойцы стражи — полиция Цербера, а заштатные гарнизонные служаки. Ленивые, не слишком мотивированные, привыкшие к тому, что на их памяти тюрьма никому ни никогда не была нужна. Кому в голову придёт ломиться в тюрьму?
Такая точка зрения была их главной слабостью, и я учитывал это при построении плана операции.
Командир Грохот не повёл своих людей напролом.
Это было бы глупо и шумно. Он разделил свой отряд из пятидесяти бойцов на пять групп по десять человек.
Они не шли вместе. Они просачивались к цели, как вода сквозь песок. Они использовали тени домов, мусорные завалы в подворотнях, крыши сараев. Они двигались тихо, как призраки, каждый по своему, заранее определённому маршруту. Одна группа заходила с севера, другая — с юга, третья блокировала единственный переулок, ведущий к задней стене здания.
Основные три группы, включая ту, что должна была изображать приманку, подходили с фронта. Я представлял, как они скользят по улицам, их лица скрыты капюшонами, а оружие прижато к телу под плащами. Они были волками, окружающими сонное стадо овец. Их цель была простой и чёткой: захватить тюрьму максимально быстро и, по возможности, без единого крика, без единого звука набата, который мог бы поднять тревогу в городе раньше времени.
Каждый сэкономленный миг тишины был на вес золота. Он давал другим нашим группам время занять свои позиции у казарм и на мостах. Вся операция была похожа на часовой механизм, и штурм тюрьмы был первой шестерёнкой, которая должна была провернуться идеально, чтобы запустить всё остальное.
Я мысленно (спасибо «Рою» и открывшейся стратегической карте) стоял на крыше соседнего дома, наблюдая за входом в тюрьму. Двадцать стражников. Четверо стоят непосредственно у ворот, остальные слоняются по двору или сидят на крыльце караульного помещения, лениво перебрасываясь шутками и обсуждая возможность поиграть в кости.
Они расслаблены. Главное шоу сегодня на Арене, а здесь — скучная, рутинная служба. Они не ждут нападения. Они — идеальные жертвы.
План по нейтрализации охраны был прост, как всё гениальное, и груб, как удар дубиной по затылку. Разбойники сами предложили его, и он назывался «Пьяная драка».
Из-за угла, шатаясь и горланя похабную песню, вышла первая группа людей Грохота. Десять человек, одетых в простую городскую одежду — портовые грузчики, мелкие ремесленники, пьянчуги. Они не выглядели как угроза. Они выглядели как проблема. Они толкали друг друга, орали, размахивали руками. В центре их «потасовки» был какой-то мнимый долг, который один якобы не вернул другому. Всё это выглядело настолько натурально, что даже я, зная правду, на секунду бы поверил в их искренность.