– Эй, Катай! – Любомира приветственно помахала рукой, на сей раз решив действовать осторожнее, чем с кузнецом. – Куда путь держишь?
Девушка подбежала к нему, оправила косу, заглянула в глаза. И сняла с его ворота зацепившуюся там соломинку. Не ожидавший подобного радушного приветствия Катай, оробел:
– Так… знамо дело, куда. На верхний луг коровушек поведу. Там после вчерашней грозы трава по пояс вымахала. Пущай кормятся.
– А-а-а… можно мне с тобой? Прогуляться, – Любомира потупилась, испугавшись, что в ее глазах слишком ясно читалось вранье. Впрочем, Катай не отличался особой проницательностью.
– Ну, пойдем, – парень пожал плечами. – За травами собралась, что ль?
– Ага, за травами, – Любомира кивнула и отвернулась в сторону. – А одной боязно.
– Чего там бояться-то, дорога чистая. – Пастух широко улыбнулся, но тут же недоуменно покосился на ее дорожную суму, – А чего котомка уже такая полная?
– Не верь ей, Катай! Вертит она, – откуда ни возьмись рядом нарисовался Могута, и Катай перевел на него вопросительный взгляд.
– Тебе-то что? – ученица травницы надула губы, глядя в красивое самодовольное лицо деревенского любимчика.
– А то, что ты на болота собралась. Сам слышал, как ты Божана с собой звала. Кузнец отказал, так ты теперь к Катаю подластиться решила? – Могута вскинул брови, с наглым видом поглаживая свои полные губы.
Любомира только рот открыла, но не сообразила, что возразить.
– Не, Любаш, на болота не пойду, – Катай виновато покачал головой. – Меня Рада убьет, ежели я к вечеру домой не вернусь.
– Женушкин подклобучник, – Любомира чуть слышно процедила сквозь зубы, но Могута услышал:
– А ты локти-то не кусай, что не тебе мужик достался. Иди, вон, своего суженого проси тебя в болото проводить.
– Это кого же интересно? – Любомира уперла руки в бока.
– Да, Маруна-охотника, – Могута усмехнулся. – Он те места наверняка хорошо знает, да только шибко зол он на тебя за вчерашнее. Не уверен, что уболтаешь. Идем, Катай, – он уже повернулся к пастуху, – ну ее к лешему, грушу перезрелую.
Любомира только рот открыла от возмущения, не успев придумать, как ответить на дерзость, но Могута уже увел Катая прочь. Тот только виновато покосился на девушку через плечо и отвернулся.
Еще трижды Любомира испытывала судьбу и просила знакомых мужчин проводить ее до болот, но у каждого находилась очень весомая причина, чтобы туда не идти: базарный день, детки малые, тесто в кадке у жены. Последний довод особенно удивил Любомиру, но она прекрасно понимала, что спорить было бесполезно.
Ученица травницы стояла одна посреди многолюдной поселковой площади с полной котомкой через плечо и только зубами скрипела от обиды и отчаяния. Никто, совсем никто не хотел ей помогать, никому не охота было соваться в трясину ради чужой девицы.
Страх мешался с гордостью и отчаянным желанием отыскать братца. Ноги сами потихоньку понесли Любомиру в сторону леса. Туда, где за околицей жил в одиночестве деревенский охотник.
Не просто так об угрюмости Маруна ходили байки в поселке. Охотник был нелюдим и неразговорчив, его побаивались. Он приходил время от времени, приносил лесную добычу, брал в обмен хлеб да молоко, и снова исчезал в своей чащобе. А вчера вечером Марун Северный Ветер удивил всех. И тем, как лихо отплясывал на празднике, и тем, как много улыбался. А ведь все его улыбки предназначались именно ей, Любомире…
Стиснув зубы, девушка направилась в сторону одинокой охотничьей избушки.
***
Лесной охотник жил в маленьком аккуратном домике. Так сразу и не скажешь, что он в нем бобылем век коротал – чистенько, уютно, по крайней мере, снаружи.