Чем ближе Любомира подходила, тем медленнее ступала – боязно было, особливо после того, что ей ночью в пламени костра примерещилось. Хотя сейчас, при свете солнца, под пение лесных птиц ее вчерашние страхи казались уже почти выдумкой. А ну как ей и, правда, показалось? Дым в глаза попал, молния блеснула? Никто ж больше медведя не увидел.
Хозяина избушки нигде видно не было, и Любомира уже решила, что он затемно ушел в лес на промысел. Она выдохнула с облегчением – раз уж не судьба ей была договориться с пугающим охотником, так нечего и бояться. Одна сходит за братцем на болота, не пропадет. Ходила же она в лес за травами, а это лишь чуточку дальше…
Любомира собралась уже уходить, развернулась, когда ее остановил низкий глубокий голос, прозвучавший откуда-то из окружавших избушку зарослей:
– Пришла?
Девушка так и замерла на месте, боясь шелохнуться. Она не заметила охотника, а он тем временем спокойно наблюдал за ней, совершенно невидимый.
Любомира кивнула:
– Пришла.
– Чего надобно? – в голосе Маруна не было ни капельки дружелюбия, и Любомира только сглотнула. Прав был Могута, Марун на нее злился, от его вчерашней сердечности не осталось и следа.
– Помощь твоя нужна… – девушка проговорила тихонько, ожидая чего угодно, от взрыва злорадного хохота до грозного медвежьего рева.
Но услышала лишь шорох веток за спиной. И все-таки обернулась. Марун выбрался из зарослей и теперь стоял перед ней, недовольно хмуря брови. Одет он был по-дорожному, в руках короткое копьецо, на плечах моток веревки. Верно, он и впрямь собирался на промысел, да появление Любомиры его остановило.
– Вот как? – охотник хмыкнул. – А зачем бы мне тебе помогать, Любомира-травница? Или не так, – он прищурился, изучая девушку, словно зверушку, запутавшуюся в его силках, – Любомира-обманница.
– Я не обманница… – девушка принялась несмело оправдываться.
– Разве, нет? – охотник не дал ей договорить, скрестил руки на груди. – Ты мне ночь теперь должна, Любомира.
Девушка вспыхнула от подобного бесстыдства, щеки ее заалели, словно два наливных яблочка. Она понимала, что охотник был прав, но не желала признавать этого:
– Ничего я тебе не должна, оборОтник окаянный!
– Как ты меня назвала? – выражение лица Маруна тут же сменилось с обиженно-сердитого на удивленно-настороженное, он опустил руки вдоль тела и недоуменно посмотрел на девушку.
– ОборОтник! Медведь-шатун! – понимая, что нащупала нужную струнку, юная ведьмочка принялась играть на ней.
Лицо Маруна потемнело, и Любомира даже перепугалась, что сейчас снова увидит медведя воочию.
– Да, знаешь ли ты, балаболка деревенская, кто такой медведь-шатун?
От страха Любомира принялась дерзить:
– А знают деревенские, кого пригрели у себя под боком? Чего молчишь? ОборОтник!
Последнее слово звонко раздалось под пологом леса и застыло где-то в переливах птичьих трелей. Повисла тишина, если не считать щебета птиц и шороха листвы.
Охотник исподлобья смотрел на ученицу деревенской ведьмы, поигрывая желваками на скулах. Она стояла перед ним, насупившись, до белых костяшек на пальцах сжимая лямки своей котомки. Наконец, Марун нарушил молчание:
– Вот что, ведьма недоученная, иди-ка ты отсюда подобру-поздорову. Пока я не рассердился. Так и быть, прощаю тебе вчерашнее, только на глаза мне больше не попадайся, а то я за себя не ручаюсь.
– Не уйду, – Любомира насупилась еще сильнее и проворчала себе под нос.
– Чего ты там бубнишь? – Марун скривился. – Проваливай, сказал же тебе.
И принялся показательно перебирать висевшие на стене домика ловчие снасти, которые и без того были в идеальном порядке. А Любомира стояла, понурившись, и снова, как и посреди деревенской площади, чувствовала себя очень слабой и никому не нужной. Слезы подступили к глазам, и она с силой сжала зубы, чтобы не пустить их наружу.
Заговорила, медленно цедя слова. Не потому что хотела показаться высокомерной, а просто, чтобы не разреветься на глазах у охотника:
– В купальскую ночь гуси-лебеди… унесли моего братца за лес… на болото… Я выручать его иду, а никто помочь мне не хочет, – она все-таки всхлипнула и, разозлившись из-за этого, резко развернулась и потопала прочь. – Да, и ладно! Одна дойду!
– Не дойдешь ты одна, – в голосе Маруна больше не было враждебности, он звучал глухо и грустно. – На болота… К Ягине что ли на поклон собралась?
Любомира остановилась и покосилась на Маруна через плечо. Аккуратно кивнула.
Охотник оставил в покое свои снасти и уже сноровисто собирал дорожный узел, а ведьмочка только искоса наблюдала за его приготовлениями.