Пока нас спускали в узкой тесной клетке подвешенной на металлической цепи, я размышлял о том, как подкупить стражу, чтобы сбежать. На воле у меня осталось достаточно денег и компромата, вот только дотянуться до них нет ни какой возможности. Наставник учил жить скрытно, верить лишь самому себе и полагаться на свои силы. И я всегда верил в его наставления, но сейчас мне бы очень не повредила помощь со стороны.
Думая над планами побега я внимательно рассматривал стены вертикальной шахты по которой нас спускали. В целом это неплохая мера предосторожности против большинства заключенных. Даже подняв бунт они смогут убить лишь стражников внизу, а без тех кто сможет их поднять наверх они будут обречены жрать тела мертвецов, а потом и сдохнуть. Вот только стены шахты были полны трещин и сколов, и для меня не составит проблем подняться по таким даже без приспособлений.
Ненавижу подземелья. Здесь нет ветра и я чувствую себя скованным. Тяжелые железные ворота отворились с жутким скрипом и надзиратели кнутами выгнали заключенных из другой камеры. Усталые, изможденные и злые они шли пошатываясь. Зеленоватые пятна на их коже говорили о какой-то болезни, но при этом я видел, что у те у кого есть такие пятна содержат в себе эссенцию. Создавалось такое впечатление, что тело обычного человека попросту не может справиться с эссенцией и поэтому изменяется.
— Смена! Получить инструмент и за добычу!" — рыкнул один из стражников, бряцая связкой огромных ключей.
Лао Цзун скомандовал и мы выстроились в цепочку с ним во главе. Какждый делал шаг и ему выдавали пояс с небольшой масляной лампой на боку, а в руку тяжелую кирку, которой удобно рубить каменный пласт в шахтах, но тяжело драться.
— Господин, у меня новенький. Дозволь объяснить правила. — Глухо произнес Лао Цзун
— У тебя пара минут до начала смены. Приступай.
— Слушаюсь, господин. — Отец камеры не гнушался гнуть свою одревесневшую шею перед охранниками, а они позволяли ему куда больше чем остальным.
Старик медленно подошел к нашему строю и начал вещать:
— Кроме нашего новичка вы знаете, как добывать нефрит. Но недурно напомнить вам, что мы добываем. Нефрит капризный, как юная аристократка. И столь же опасен для таких как мы. Он растет в жилах камня, как кровь в теле. Бьешь не там — трещина пойдет, и весь пласт рухнет. Бьешь слишком слабо — день потратишь зря. Бьешь слишком сильно… — он резко хлопнул ладонью по стене, и где-то в глубине шахты послышался далекий грохот. — … и тебе конец."
Голос Лао Цзуна стал тише, словно он опасался, что шахта услышит его слова:
— Здесь есть нечто древнее. Духи, что бродят по жилам нефрита, и если ты их разозлишь то умрешь быстрее чем успеешь позвать на помощь. Они приходят без звука и забирают с собой кровь глупцов.
Некоторые заключённые зашевелились, кто-то нервно потянулся за амулетом, висевшим у горла, кто-то лишь взглянул в темноту туннелей, будто вспоминая, кого уже унесли.
— Мастер Лао, ты знаешь, как держать нож и как воровать в Облачном городе. Но тут ты не вор. Тут ты — шахтер. Если не будешь слушать — погибнешь. Если не будешь работать — погибнешь. Если приносишь беду — погибнут все. — Он наклонился ближе, его мутные глаза сверкнули. — И тогда я лично размажу твою голову о стену, прежде чем дух шахты сделает это.
Некоторые заключённые сдавленно хихикнули. Но это был не смех. Это был рефлекс, будто на допросе: «смейся, когда страшно».
Я кивнул. Не стоит спорить. Пока я не пойму как тут все устроено.
Мы направились вглубь тоннеля. Масляные лампы дрожали на поясе, давая тусклый свет, которого едва хватало, чтобы не наткнуться на соседа. Воздух был влажный, с привкусом металла и плесени. Стены покрыты тонким блеском — здесь повсюду был странная зеленоватая пыль.
— Ты будешь работать здесь. — Лао Цзун указал на низкий коридор, где даже я должен был пригибаться. — Это новая выработка. Мало кто доживает до первой полной смены. Тесно, душно, но камень там чист. Принесешь кусок размером с кулак — получишь пайку. Принесешь меньше — останешься голодным. Принесешь больше — поговорим.
— А если я принесу слишком много? — спросил я, проверяя реакцию.
— Тогда ты начнёшь слышать голоса. — он не улыбался. — И если ответишь им — станешь одним из тех, кто шепчет в стенах.
Он оставил меня одного. Камень передо мной был тёмный, в прожилках зеленоватого света. Кирка в руке казалась неудобной, но со временем, думаю, и она станет продолжением тела, как любое оружие.
Пальцы сжали рукоять ставшую гладкой от множества рук. Глубокий вдох и я пытаюсь подражать ударам других заключенных, которых я видел раньше. Удар. Еще один. И я наконец-то ловлю ритм. Камень с шумом откалывается. Сквозь серость камня блеснуло изумрудное пламя. Похоже я наткнулся на жилу нефрита. А ветер внутри меня прошептал: Это не просто шахта. Это гробница. Живая. И ты — уже не гость, а добыча.