Госпожа Хуэйцин осталась одна. В абсолютной тишине. В крови, что стекала по ее лицу. В ужасе от того, что ее план может быть разрушен, и все из-за одного человека…
Мой новообретенный старший брат был настоящим безумцем. По его плану он просто хотел зайти в зал совета, бросить вызов первому советнику и попросту убить на месте. В том, что он сможет это сделать, у него не было ни малейшего сомнения, как в целом и у меня. Его показательное уничтожение двух военных автоматонов за доли мгновения говорило само за себя.
Наказание за нападение на чиновника империи — это смерть. Но следом в дело идет то, что озвучивается формальный вызов по древним традициям, и один драконорожденный убивает другого. Все это становится подсудным только имперскому суду драконорожденных, в котором все будет зависеть от множества вещей. Например, будут ли доказательства превышения полномочий первым советником и его связи с культистами Искажения. И именно это он хотел выяснить. Он задействовал свои связи в чиновничьем аппарате, а я же отправлюсь туда, где ему нет хода — в закоулки Нижнего города. Именно там я смогу получить множество ответов как на свои вопросы, так и о ситуации с Ксу.
Нижний город встретил меня привычным гомоном. Торговцы расхваливали свои товары, зазывалы приглашали перекусить, уличные девочки призывно улыбались, а стайки мелких оборванцев выслеживали, у кого можно без труда вытащить кошелек.
Мир улиц совершенно не изменился, все так же я видел тяжелые взгляды уличных бойцов, что наблюдали за спокойствием. Знаки тонг на лавках говорили о том, кто их крышует.
Я шел по узким улочкам Нижнего города, будто скользя сквозь слои чужих судеб и запахов — рыбы, жареного теста, пота и старого металла. Ветерок, заблудившийся среди навесов, лениво играл с моими волосами. Он шептал, что скоро все встанет на свои места и виновные будут наказаны. Мы вместе принесем воздаяние. Пока дует ветер, я никогда не буду один.
Я знал эти переулки как собственные пять пальцев. Губы искривились в легкой ухмылке. На этих улицах я учился быть тенью, а сейчас становлюсь чем-то другим. Злее, опаснее и намного жестче. Пусть на мне одежды аристократа, что так выделяются здесь, но привычка двигаться бесшумно, избегать прямых взглядов и держать руки свободными осталась.
У самого конца неприметной улицы, за складом аптекаря и домом, в котором, если верить слухам, прятались два беглых монаха, стояла лавка. О ней знали лишь свои. Никакой вывески, только железный петушок над дверью, ржавый и кривой, шевелился на ветру, скрипя, как горло старого доносчика. Именно сюда меня привел наставник, чтобы мне сделали первые ножи, принадлежащие только мне. От этих воспоминаний на моей душе стало тепло. Спасибо за науку, наставник, ведь все мои ножи, что я покупал, были сделаны именно здесь.
Я толкнул дверь. Внутри было темно, только в глубине тускло мерцал кузнечный очаг. Запах раскаленного железа, угля и кожи ударил в лицо, такой родной и комфортный.
— Закрыто! — грубо рявкнул голос откуда-то из глубины, не утруждая себя поворотом головы. — Вышел, дверь закрыл, и чтоб духу твоего…
— Дядя Мэйшун, — произнес я спокойно. — Ты стал еще злее, чем был. Слишком много железа вокруг? Или опять какие-то идиоты решили, что хотят крышевать Железного быка не зная о том кто он?
На мгновение повисла мертвая тишина. Потом кузнец сделал медленный разворот. Фигура, будто выкованная из одной глыбы железной руды, вышла на свет — руки как кувалды, лицо как топорище, на подбородке грязь от угля, в глазах — подозрение, переходящее в шок.
— Ты… Нет. Не может быть. Ты же мертв? Никто не выходит живым из Небесной клетки. Все говорили…
— Люди много чего говорят. А я — стою перед тобой. Или ты стар стал, Мэйшун, а твои руки ослабли, а глаза не видят свет истины?
Он вытер руки о кожаный фартук, медленно подошел ближе, разглядывая меня будто увидел впервые. Я знал, что сейчас он не просто смотрит — он оценивает. Шрам у виска, длина шага, посадка плеч. Та же походка, та же осанка. И все же — чужая одежда, чужой облик.
— Тьфу ты, демоны тебя дери, малыш Лао! — наконец сказал он и рассмеялся хрипло, от души. — Вернулся. А я думал, опять к праотцам от нас кого увели.
— Почти, — ответил я. — Но нашлись те, кто протянул руку помощи. Теперь я должен кое-что выяснить. Для этого мне нужно, чтобы в городе узнали — я жив. Ты поможешь?
Он фыркнул, как обычно и неспешно кивнул.
— Всегда мечтал, чтоб ко мне пришли те, кто тебя ищет. Ну, говори, чего надо?