На улице дул зябкий ветерок осеннего утра. По дороге Эйкити купил для меня четыре пачки сигарет «Сикисима», немного хурмы и освежающее полоскание для рта «Каору»[13].
– Мою сестренку зовут Каору,– заметил он с улыбкой.– На корабле мандарины вредят, хурма помогает против морской болезни.
– А такой подарок годится?
Я снял с себя охотничью шапочку и нахлобучил на голову Эйкити, вынул из сумки смятую студенческую фуражку и стал ее разглаживать. Оба мы рассмеялись.
Мы дошли до пристани. На берегу сидела, низко пригнувшись к земле, танцовщица. Образ ее словно впорхнул в мое сердце. Пока я не приблизился к ней, она не шевельнулась. Молча склонила голову. На ее лице виднелись следы вчерашнего грима. Красные пятнышки в уголках глаз, словно бы отблески гнева, сообщили ее лицу выражение юного достоинства.
Эйкити спросил:
– А другие придут?
Танцовщица отрицательно покачала головой.
– Что, все еще спят? Она кивнула.
Пока Эйкити ходил покупать для меня билеты на ялик для переправы и на пароход, я попробовал было завязать разговор, но танцовщица упорно смотрела вниз, туда, где канал впадает в море, и не проронила ни слова. Даже не дослушав до конца, она начинала механически, словно во сне, кивать головой.
Но тут вдруг я услышал:
– Бабушка, видать, он добрый.
Ко мне подошел человек, похожий на землекопа.
– Господин студент, вы едете в Токио? Будьте милостивы, позаботьтесь в дороге об этой старушке, жаль ее, бедную. Сын у нее работал на серебряных рудниках в Рэндайдзи[14], да в нынешнюю эпидемию померли и сын и невестка[15]. Осталось трое внучат. Ничего не попишешь! Потолковали мы между собой и порешили отправить всю семью на родину, в Мито. Бабушка, почитай, ничего не соображает. Когда пароход причалит к Рэйгансиме[16], посадите их на трамвай, что идет к вокзалу Уэно. Хлопотное это дело, но мы так просим вас, уж так просим! Вы только поглядите, и, верно, вас жалость возьмет.
Старуха стояла с потерянным видом. К спине был привязан грудной младенец. За левую руку уцепились две девочки: младшая – лет трех, старшая – лет пяти. В грязном узле виднелись рисовые колобки и соленые сливы.
Шахтеры целой компанией пришли позаботиться о старухе. Я охотно взялся помочь ей. – Уж мы на вас надеемся!
– Очень благодарим. Надо бы самим проводить их в Мито, да никак невозможно.
Каждый из шахтеров выражал мне свою признательность.
Ялик сильно качался на волнах. Танцовщица, по-прежнему крепко сжав губы, смотрела в сторону. Цепляясь за веревочную лестницу, я оглянулся. Она как будто собиралась сказать «прощайте», но только еще ниже опустила голову. Эйкити усердно махал подаренной ему охотничьей шапочкой. Когда я был уже далеко, танцовщица тоже махнула чем-то белым.
Пароход покинул залив Симода. Пока южный берег полуострова Идзу не скрылся за кормой, я, ухватившись за поручни, жадно вглядывался в открытое море, где виднелся остров Осима. У меня было такое чувство, будто маленькая танцовщица осталась где-то в далеком прошлом.
Я заглянул в соседнюю каюту проведать старушку, но люди уже собрались вокруг нее в кружок и всячески ее утешали. Успокоенный, я ушел в свою каюту.
В море Сагами поднялось сильное волнение. Сидя на полу, я клонился то вправо, то влево. Матрос подавал пассажирам маленькие тазики. Я растянулся на полу, положив сумку вместо подушки. В голове у меня было пусто, я даже не чувствовал времени. Слезы капали неудержимо. Щеке стало холодно, и я повернул сумку другой стороной.
Рядом со мной лежал мальчик. Он был сыном фабриканта, ехал в Токио готовиться к поступлению в высшую школу и сразу почувствовал ко мне симпатию, увидев на мне студенческую фуражку. Мы разговорились.
– Что с вами? Случилась какая-нибудь беда? – спросил он.
– Нет, я сейчас расстался с одной девушкой,– ответил я просто, с полной откровенностью.
Я не стыдился своих слез. Ни о чем не думал. Спокойно погрузился в забытье, переполненный освежающей отрадой. Не заметил даже, как на море опустились сумерки. Но вот в Адзиро и Атами зажглись огни.
Мне стало холодно, я проголодался. Мальчик открыл сверток из коры бамбука.
Словно забыв, что это чужое, я поел норимаки[17]. И завернулся в школьный плащ мальчика. Я был погружен в такую теплую атмосферу дружбы, когда все кажется простым и естественным.
Завтра утром я провожу старушку на вокзал Уэно и куплю ей билет до Мито. Это в порядке вещей. Все, чувствовал я, сливается воедино.
Свет в каюте погас. Сильнее послышался запах моря и живой рыбы, нагруженной на пароход.
В полной тьме, согретый теплом спавшего рядом со мной мальчика, я дал волю слезам. Будто голова моя стала чистой водой и она проливалась капля за каплей. Потом словно бы не осталось ничего, только сладостное умиротворение.
СЛОВАРЬ ЯПОНСКИХ СЛОВ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ
Варадзи – соломенные сандалии.
Тэта – японская национальная обувь в виде деревянной дощечки на двух поперечных подставках.
Дзабутон – плоская подушечка для сидения на полу.
Дзё – мера длины, равная 3,8 м.
Дзори – сандалии из соломы или бамбука.
Какэмоно – картина или каллиграфическая надпись, выполненная на полосе шелка или бумаги.
Касури – хлопчатобумажная ткань.
Кимоно – японская национальная одежда.
Котацу – прямоугольная жаровня, вделанная в углубление в полу и накрываемая одеялом.
Кэн – мера длины, равная 1,8 м.
Мидзуя – комната для мытья чайной утвари в чайном павильоне.
Оби – длинный широкий пояс на женском кимоно.
Ри – мера длины, равная 3,9 км.
Сакэ – японская рисовая водка.
Сёдзи – раздвижная стена в японском доме.
Сун – мера длины, равная 3 см.
Сэн – мелкая денежная единица, сотая часть иены.
Сяку – мера длины, равная 30,3 см.
Сямисэн – трехструнный щипковый инструмент.
Таби – японские носки с отделением для большого пальца.
Тан – мера длины, равная 10,6 м.
Танка – японское пятистишие.
Татами – плетеные циновки стандартного размера (примерно 1,5 кв. м), которыми застилаются полы в японском доме; числом татами определяется площадь жилых помещений.
Те – мера длины, равная примерно 110 м.
Токонома – ниша в японском доме, обычно украшаемая картиной или свитком с каллиграфической надписью, вазой с цветами.
Фурисодэ – кимоно с длинными рукавами.
Фуросики – квадратный платок, в котором носят мелкие вещи, книги и т. п.
Фусума – раздвижные деревянные рамы, оклеенные с обеих сторон плотной бумагой. Служат внутренними перегородками в японском доме.
Хайку (хокку) – японское трехстишие.
Хакама – широкие штаны, заложенные у пояса в глубокие складки.
Хаори – накидка, принадлежность парадного (мужского и женского) костюма.
Хибати – жаровня: деревянный, металлический или фарфоровый сосуд с золой, поверх которой укладывается горящий древесный уголь.
Юката – ночное кимоно.
16
Рейгансиме – пристань на правом берегу реки Сумида. Там причаливают корабли, идущие из Идзу.