– Это деревянная щепка, – сказал Лаурсен. – Я думаю, она откололась от кончика инструмента, которым написан текст, так как она располагалась в направлении написания и была плотно вдавлена в бумагу. Вторая находка – рыбья чешуя. – Лаурсен выпрямился и повращал плечами. – Мы можем продвинуться дальше, Карл. Но нам придется отправить это в Ванлёсе, хорошо? Я не удивлюсь, если они довольно быстро определят породу дерева, однако для того чтобы установить вид рыбы по кусочку чешуи, тебе, видимо, придется обратиться к экспертам-океанологам.
– Все вместе звучит очень любопытно, – вставил Асад. – Какой способный у нас коллега, Карл!
Способный? Он действительно это сказал?
Карл поскреб себя по щеке.
– Что еще ты можешь сказать относительно этого, Лаурсен? Есть еще что-нибудь?
– Да, я не понимаю, правша или левша написал это письмо, что, вообще-то говоря, странно, учитывая высокую степень пористости бумаги. В таких случаях всегда прослеживается наклон в определенном направлении. Отсюда можно заключить, что писали при затруднительных обстоятельствах. Возможно, на неровной поверхности или даже со связанными руками. Может быть, человек просто не умел достаточно хорошо писать. Кроме того, держу пари, что бумагу использовали для заворачивания рыбы. Насколько я вижу, есть остатки слизи, и это явно рыбья слизь. Ведь нам известно, что бутылка была пустая, так что никакие рыбные останки не могли проникнуть внутрь во время ее нахождения в воде. Что касается вот этих теней на бумаге, ничего определенного не скажу. Возможно, они ничего и не значат, бумага явно немного заплесневела, однако более вероятным представляется то, что эти пятна образовались в результате долгого пребывания в бутылке.
– Как интересно! А что ты думаешь о письме в целом? Оно достойно изучения или это просто шалость мальчишек?
– Шалость мальчишек?.. – Лаурсен слегка вывернул верхнюю губу, так что обнажились два кривоватых передних зуба.
Это означало отнюдь не усмешку; скорее, сейчас следовало его внимательно выслушать.
– Я вижу на бумаге углубления, которые говорят о дрожащем почерке. Щепка, представленная вашему вниманию, давала узкую и глубокую царапину до тех пор, пока не сломалась. В некоторых местах след проступает настолько явно, словно сделан на виниловой пластинке. – Он покачал головой. – Нет, Карл, не думаю, что это детская шутка. Похоже, письмо написано трясущейся рукой. И опять-таки, возможно, что человек был до смерти напуган. Да-да, я готов прямо заявить: здесь все серьезно. Но конечно, никогда нельзя знать наверняка.
Тут вмешался Асад:
– Раз ты так тщательно изучал буквы, не удалось ли тебе расшифровать еще что-нибудь?
– Удалось, несколько штук. Но только до того места, где сломался кончик писчего инструмента.
Тут Асад протянул Лаурсену увеличенную копию письма:
– Ты не мог бы дописать те из своих догадок, которых тут еще не хватает?
Лаурсен кивнул и вновь приставил лупу к оригиналу. Поизучав первые строчки еще несколько минут, он сказал:
– Да, я предполагаю, что это так, однако голову на отсечение не дам.
И он дописал цифры и буквы, так что теперь первые строки обрели следующий вид:
ПОМОГИТЕ
ен… 6 ф. вравля 1996 н… по. тили
ас… сx…. ати. и… сно. ст. но. у.аут. опв… в
Бал… у… – Челов… р… ом 18… ко… ем. волос..
В течение некоторого времени они стояли и глазели на результат, пока Карл не прервал молчание:
– Тысяча девятьсот девяносто шестой! То есть бутылка путешествовала в море целых шесть лет, прежде чем ее выловили!
Лаурсен кивнул:
– Именно так. В годе я почти уверен, несмотря на то что девятки написаны зеркально.
– Наверное, поэтому твои шотландские коллеги и не смогли это установить.
Лаурсен пожал плечами. Наверняка.
Рядом расположился Асад, приподняв бровь.
– Что такое, Асад?
– Оказалось, как я и думал. Еще худшее дерьмо, – изрек он, выделяя интонацией последние три слова.
Карл с пристрастием посмотрел на текст.
– Если не удастся восстановить еще какие-нибудь буквы из второй части письма, нам придется очень, очень тяжело, – продолжил Асад.
Теперь Карл понял, что тот имел в виду. Из всех людей, живущих на Земле, именно он заметил главную проблему. Человек, который прожил в этой стране всего несколько лет. Практически невероятно.
«Февраля», «похищены», «у автобусной остановки» – вот что должно было быть там написано.
Значит, автор этого письма не умел писать.
11
Ирса, расположившаяся в кабинете Розы, не слишком шумела, что было хорошим знаком. Ибо если бы она продолжила в том же духе, вылетела бы домой на третий же день, и Розе пришлось бы поскорее вернуться.