Но в данном случае, майор однозначно себя переоценил. Да, мечником он показал себя великолепным и я бы даже сказал — весьма талантливым, но тягаться со мной даром, несмотря на то, что смог изначально успешно противостоять моей попытке его грубо прижать силой, у него не вышло.
Легко отбросив щупальца дара противника, ринувшиеся меня хоть как-то придержать, я пережил серию ударов майора и расплылся в улыбке, уставившись ему в глаза. Только что оппонент собственноручно развязал мне руки на любые ответные действия, и кажется, судя по его напрягшемуся лицу, сам это отлично понимал.
Нет, я и раньше бы не стал играть в честного рыцаря в смертельном бою и принципиально не использовать свой дар в случае намёка на поражение, но встретив достойного противника, мне захотелось проверить свои навыки, почувствовать слабые стороны и в целом объективно оценить собственный уровень владения мечом. И я всё это получил — материала для анализа поединка и своих действий набрал более чем достаточно. Но это потом, а сейчас бы надо не расслабляться и всё-таки победить.
Выдержав напор противника, я, не сбавляя темпа, тут же разразился собственной серией, теперь уже смело применяя свои способности.
Естественно, это практически сразу дало мне вполне ощутимое преимущество. Его клинок стал двигаться медленнее и с рывками, будто пытаясь вырвать оружие из чьих-то невидимых лап. Майор быстро получил ранения плеча и державшей клинок руки в области предплечья. На окрашенный в синий цвет деревянный пол спортзала упали первые капли крови.
Парировав последующую контратаку, я пригнулся и, придержав телекинезом меч врага, от всей души влепил ему навершием клинка прямо по носу, моментально его разбив и оставив кровавую сечку.
К своей чести, майор потерялся лишь на миг, но всё же выдержал удар и, быстро оправившись, вернулся в бой. Его клинок взметнулся, обрушиваясь на меня поочерёдно со всех направлений, в попытках достать шею, живот и лицо, но к этой минуте времени, я уже принял решение не играться и без зазрения совести придерживал конечности агента при каждом движении и ударе, отчего блокировать атаки не составляло и малейшего труда. Мы снова сошлись в центре зала, наши мечи звенели, искры разлетались в стороны, но уже не было той скорости и запала, что в первые минуты схватки. Лицо майора медленно искажалось в отчаянии, но сдаваться противник, несмотря на отчётливое понимание своих далеко не радужных перспектив, был отнюдь не намерен.
Его стойкость вызывала уважение. Однако я замечал, что энергия у майора истощается, и на этот раз это было уже по-настоящему. Удары агента становились менее точными, а движения — чуть более тяжёлыми.
В какой-то момент я ощутил, что бой постепенно становится изматывающим уже и для меня. Сделал резкий выпад, целясь противнику в ногу, чтобы проверить его реакцию. Майор, конечно, успел парировать, но на этот раз, ему далось это с явным трудом. Я видел, как на его лице появилась тень усталости. Однако, несмотря на это, он продолжал упорно биться.
Следующая атака оппонента стала особенно яростной. Он вложил в неё всю свою оставшуюся силу. Но я был готов. Парировав удар противника, я перехватил его запястье телекинезом и отклонил клинок в сторону. Воспользовавшись этим моментом, я вновь ударил навершием меча, на этот раз в лоб, отчего ноги майора тут же подкосились и он упал на пятую точку.
— Кажется, настало время для извинений, — бросил я, чувствуя, что противник в этом направлении даже и не думает.
— Хер тебе на воротник, понял? — выпалил он, кувырком уходя в сторону и поднимаясь на ноги. — Ты мне сорок два человека погубил и хочешь извинений? Сдохни, сука!
Ну теперь-то уже точно ясно, что он ещё до моего прихода обо всём знал. Очевидно, агенты МБА, с которыми мы повстречались ранее, успели доложить по рации о случившемся знакомстве и нашем направлении движения. Сейчас поведение этого хама хотя бы становилось логически объяснимым. Впрочем, это никак его не извиняет.
То, что происходило дальше, боем, как таковым, назвать было трудно. Каждый рывок и движение майора были отягощены моим даром. Его мышцы становились непослушными, движения — медленными, а взгляд — обреченным.
Навершие моего клинка уже в седьмой раз встречалось со злобным лицом упёртого агента, медленно превращая его в сплошное месиво. Шансов убить оппонента с каждой секундой схватки предоставлялось великое множество, и отмечая, что я их намеренно не использую, он в отчаянии шёл на сумасбродные и даже самоубийственные атаки, каждый раз жертвуя при этом своим лицом или другой частью тела.