И сейчас явно нет тот случай.
Надо было не Ярослава Львовича рассматривать, а внимательнее быть к мелочам. Даже не обратила внимание, куда мы поднимаемся.
О, семнадцатый этаж. Видимо, сестра моего начальника тоже любит красивые виды. Интересно, они и в остальном похожи? Вот бы где-нибудь стояла их совместная с Ярославом Львовичем фотография. Хоть с нее бы своего начальника срисовала…
— Воробушек, раскрой тайну этого столетия. О чем ты думаешь? Что сейчас заставляет тебя хмуриться?
Щеки предательски начали краснеть, а бровь начальника вновь удивленно взлетела вверх, но он молчал. Красноречиво так, заинтересованно.
Я думала о вас… Опять.
Да что такое! Я за всю жизнь столько неловкости не испытывала, как за последние пару дней!
Хватит. В конце концов, что я не могу взять и сказать?!
Я набрала полную грудь воздуха и подняла голову, но вместо того чтобы впечатлиться моей решимостью, по губам Ярослава Львовича скользнула насмешливая улыбка, что только разозлило сильнее.
— Я хочу вас сфотографировать, — интонация больше звучала не как вопрос, а как претензия.
Щеки запылали с новой силой.
Мне так и хотелось вновь опустить глаза в пол, но я упрямо держала голову высоко поднятой.
— Хм, неожиданно, но не скрою — приятно.
От мягкой, чуть ироничной интонации захотелось закрыть лицо ладонями, но я, прикусив губу, не опускала голову.
— Я просто хочу нарисовать ваш портрет… — поспешила я пояснить, чтобы он не понял превратно.
— Мне лестно, — хмыкнул Ярослав Львович, скользнув по мне взглядом сверху донизу. — Почему бы нет. Надеюсь, не в лифте?
— Можно и не здесь, — вновь смутилась, не ожидая, что он вот просто возьмет и согласиться.
— Хорошо. Тогда посмотрим квартиру, вернемся ко мне, и ты скажешь, в каких позах хочешь меня нарисовать, — двери лифта открылись, и босс, ненавязчиво приобняв меня, повел к дальней квартире. — Кажется, у Марины должен быть профессиональный фотоаппарат. Можно будет позаимствовать.
От его пальцев, кожа, пусть и через одежду, словно горела. Да еще и этот его парфюм…
— Не нужно заимствовать, — пискнула я, когда мы остановились возле нужной двери, и Ярослав Львович достал ключи. — Одна фотография, ну может, две…
— Ну что ты, воробушек. Что ты, на одну-две я просто не могу согласиться. Если уж я что-то делаю, то с полной отдачей, — он так улыбнулся мне, вставляя ключ в замок, что я, не выдержав, отвела взгляд.
Щеки просто пылали, хотя, казалось бы, из-за чего?
Ну зачем я вообще про эти чертовы фотографии заговорила…
— Заходи, впечатлительный воробушек, — хмыкнул Ярослав Львович, открывая дверь и пропуская меня внутрь. — Осматривай свои новые владения, а я пока фотоаппарат найду.
— Да я с телефона сфотографирую… — пробормотала я, проходя.
Свет включался по левую руку и было там кнопок шесть, не меньше.
Я оглянулась на босса, но он ответил улыбкой и советом поэкспериментировать.
Ну что же.
С каждым включенным светильником я замечала все больше и больше, но первое, что я поняла — комната была одна. Огромная, разделенная на несколько зон: гостиную, кухонную и рабочую. Видеть полностью белые стены было непривычно, но другой цвет перетягивал бы к себе все внимание, а в студии и без стен было на что посмотреть.
Прямо перед входом, освещенная со всех сторон маленькими прожекторами стояло… нечто.
Железная, покрашенная в ржаво-рыжий цвет фигура непонятной формы изнутри странным образом смешивалась с проросшим сквозь нее незнакомым мне растением.
Сложно было оторваться, но я щелкнула следующий светильник и поняла, что оказалась не в студии, а в музее современного искусства.
По краям комнаты в нишах располагались растения, а «горшками» им служили покрашенные в различные цвета и, кажется, спаянные между собой металлические детали.
Таких ниш было семь.
Ни один горшок, ни одно растение не повторялось по форме. Одно вытянутое, другое плоское, третье, будто заключено в сферу…
Я ходила между ними, завороженная.
Жить в музее, думала ли я когда-нибудь о таком?
Небольшой диван стоял напротив главной инсталляции. Настолько неприметный, что я не заметила его, пока не наткнулась.
Только после этого я тряхнула головой и уже новым взглядом осмотрела квартиру.
Да. Назвать студию жилой не повернулся бы язык. Это я еще не дошла до рабочей зоны, выделенной и другим цветом пола — серым, и тонкой веревочкой, будто в музее, показывающей, что доступ туда запрещен.