Офицер был чужой. Катаранов вспомнил, что днем много пил с ним, объяснялся в любви, что выпили на «ты» и что звать его Женькой.
Капитан непослушными руками перебирал сваленные на кханах шинели и папахи, и все казалось, что он не подозревает присутствия в фанзе людей.
Катаранов крикнул:
– Женька, садись в макашку!
Капитан продолжал рыться в шинелях и что-то бормотал. Леденев вежливо обратился к нему:
– Вам дать карту?
Офицер, не оборачиваясь, буркнул:
– С-со… со входящими!
Леденев взглянул на него и предупредил:
– В банке четыреста с лишним рублей.
Капитан утвердительно кивнул сам себе головою и повторил:
– Со входящими!
Держа в руках папаху, пришедший тяжело сел на табуретку около стола. Он поник головою и молча, не открывая смотрел на свою карту.
– Вам еще карточку прикажете? Капитан посмотрел свою карту, подумал.
– Своя!
Леденев роздал всем, прикупил себе… Капитан, не поднимая головы, открыл девятку. Леденев побледнел.
Все ставили в банк, и всю эту кучу деньжищ потянул к себе пришлый офицер.
Игра пошла дальше. Капитан сидел, сгорбившись, с нависшими на лоб волосами, и смотрел в стол; так, не глядя на банкомета, он называл и размер своих ставок. И все казалось, что он никого кругом не замечает, как будто играет с невидимыми духами. Катаранов встрепенулся и повеселел: он отозвал Леденева, занял у него двести рублей и опять сел играть.
Очередь метать перешла к пришлому капитану.
– В банке… пятьсот рублей, – про себя сказал он и, не выкладывая денег, стал раздавать карты: как будто само собою разумелось, что платить ему из банка не придется. И карты он раздавал, даже не спрашивая о ставках, – понтеры называли их, а он как будто даже не слушал. Было во всем этом что-то бессмысленно-уверенное и подавляющее, и всем показалось естественным, когда он открыл себе восьмерку.
Деньги потекли в банк. Капитан неверною рукою пересчитал их и поморщился.
– Десяти рублей, кажется, не хватает… Ну да пускай! Дальше мечу.
От его слов потянуло темным притоном. Офицеры переглянулись.
– Виноват! Тогда будьте добры проверить, – попросил его батальонный.
Капитан пробормотал:
– Ничего… я доверяю. Прошу извинения!.. Считаю инциндент исчерпанным. Мечу дальше.
И опять он побил как раз самых крупных понтеров.
– Господа… я не считаю!.. Я, господа, доверяю вам. Я до-ве-ряю!.. Дальше!..
Леденев, сильно побледнев, поставил триста рублей. Капитан побил его карту. В банке горою лежали бумажки и золотые.
– Снимаю, – коротко объявил капитан. Тяжело дыша, Леденев хрипло спросил:
– Сколько в банке?
Пересчитали. Оказалось тысяча четыреста.
– Покупаю банк, – сказал Леденев. – Сколько идете? – обратился он к капитану.
Капитан, глядя в стол, буркнул:
– Семьсот.
Стало тихо. Многие уже отстали от игры, тут происходило состязание счастья Леденева со счастьем пришлого офицера. Играли еще только Катаранов, Волков и Гаврилов.
Все более странным и страшным казался Резцову этот пьяный, лохматый офицер. Ввалилось к ним что-то темное, тупо-бессмысленное, не знающее ни страсти, ни рассуждения. Из других игравших одни горько печалились в душе о проигрыше, другие шли на него с дерзко-веселою улыбкою; а тут было что-то стихийное, бесконечно безразличное ко всему, без радости и без печали. Да, без радости, без печали. Великая, слепая сила, от которой все зависит; можно ей грозить, можно вопить, умолять – все равно!..
Волков по-прежнему волновался, менял места, пропускал очередь и гадал, гадал без конца. Он был смешон и жалок. Как будто раб метался и корчился перед могучим властелином.
Смутный взгляд капитана упал на Волкова.
– Что вы там делаете с талией? – подозрительно спросил он.
Катаранов нетерпеливо сказал Волкову:
– Да будет вам, ей-богу! Бросьте!
Волков недовольно нахмурился и отодвинул от себя талию.
– Пять очков у меня… У вас? – нетерпеливо спросил Леденев.
– Шесть, – медленно произнес капитан и потянул к себе деньги.
Леденев, мучительно стараясь удержать на лице безразличное выражение, дал ему новую карту.
– Сколько идете?
Капитан пьяно-насмешливым взглядом посмотрел исподлобья на бледного Леденева, помолчал и, подняв брови, коротко ответил:
– Рубль!
В следующую очередь он опять поставил рубль, потом полтинник. Леденев все больше бледнел: купил он банк, конечно, лишь в расчете на большие ставки капитана.
Капитан поставил сто рублей и проиграл.