Два уса с мертвеца-тигра всегда – раз на раз – в самую земь проходят, как иглы, и теряются в недрах земляных. Поминай, как звали, и ищи – вовек не сыщешь!
Точно через ус – вся царственная мощь, точно через ус – вся зверья непомерная сила тигровая, – земля придается, вонзается прочь!..
А чары-то усьи несказанны, чрезвычайны.
Кто постиг, добыл два уса, при ком есть они, – тот как есть насквозь знает про все, видит, догадывается точь-в-точь.
Держи при себе два уса тигрова, глянь на того человека – и узнаешь уже – добр или злой, вредный ли он. Взглянь на этого – раскроется тебе тот же миг, про что этот думает, замышляет что. А третий человек – беден ли, богат ли будет он?.. Схочешь знать – и уже знаешь от взгляда, коль уса два при себе!
Охотники бывалые, знавалые прежде всего на ус-то и метят, мечтают добыть на всяк способ!..
Но нет, недостижимые они. К живому не подступишься, небось, не выхватишь с этакой морды-то, а с мертвого и того трудней – хоть всю землю перерой, не сыскать никак!.. Не берись – берегись!
Но случилось вот!..
Пособрался молодой охотник Чжан-Хао на тигра – повадился в ту пору тигр в овраг поодаль селения наведываться, и скотинку кое-чью облюбовать и снести не раз у односельчан поуспел тот тигр, только костью скотинной насорил.
А на тигра давно метил, набирался, мечтою раскидывался молодой охотник Чжан-Хао.
– Убью, – думал, – тигра и взаправду охотником стану… А то что птиц распугивать, свинью клыкастую (дикого кабана) пулей выбирать, медведя-расторопу добывать, – это, брат, всякому, кому не в труд; ружье по лесам перетаскивать, способно, подстать!.. А вот тигра, прыгуна лютого, доскакать да еще и ус с него содрать, это Чжан-Хао – хааоо[2], – поигрывал молодой охотник созвучным словом.
Пособрался Чжан-Хао на тигра, ну, и перед уходом наказал свояченице, старухе Ляо-Нюй, вчерашнего медведя зад выварить да и изжарить, как след, чтобы сало с него растрещалось во все стороны и стены заузорило на все лады.
– Слышишь, старенькая, приду с охоты пустым еще, порастрясусь и сам, – тигр не цыпленок, от него и испуг принять не стыд какой, – говорил Чжан-Хао совсем перетрусившей Ляо-Нюй.
У старухи, которая возилась над плитой, от одного слова «тигр» колени бились о стенку печки, и она никак нижней губой не могла подладить – поймать верхнюю, а не то чтобы выговорить что-нибудь, – куды там! Заговори старуха – так, кажется, вместо слов последние зубы перепутались и запрыгали бы изо рта…
Ну, и пошел Чжан-Хао на тигра.
К оврагу ближе, – непослушней в мыслях, что-то неладное, точно огляд какой-то!.. А то вдруг где шелохнется, померещится, – так все тепло, точно в муравейник, осядет, запутается, свяжет липко неладь неловкая…
Вдруг – тигр!! Чтооо такое?! Вот…
Как на ладони видно – у самого быстряка-ручья овражьего преспокойно лежит на самом деле тигр!
А что за тварь! Диво-зверь!
Как тигра не было – пугался Чжан-Хао, к шороху настораживался… Увидел – как рукой сняло!
Не испуг, а удивление дрожащее…
И губы и все лицо так и бросает в смех какой-то радостный, небывалый… так и косит и губы и все лицо.
Радость заскакала во всем теле молодого охотника…
Стал Чжан-Хао за дуб просторный и заглядывает, любуется, шепчет что-то несуразное, как малый парень.
Вот тигр, – ну, кошка большая, большущая! Как есть кошка… И свернулась-то как раз под солнышком – греется… глаз щурит…
– Ааах! И два уса болтаются… Разобрал – вздрогнул Чжан-Хао: точно прозрачные, два уса серебрятся насквозь в лучах, трепещут в чуть-чуточку!..
– Ооох!.. – Дух захватило при взгляде.
На солнце… а вокруг овражий сумрак густой-густой; все дремлет в тяжелых тенях, свежих таких тенях, будто сочных… все… только камень с тигром на солнце..
И выбрал же зверь! Умная тварь, суразная!..
– Умнооой, – думает Чжан-Хао и улыбается, улыбается за дубом, у себя…
Вдруг тигр изогнулся, потянулся лениво на изгиб, так все в теле и переливается… Высунул лапу, все желтое, а лапа одна – белая, пушистая… Ну, вот, совсем кошка, и только!
Вот лапу стала лизать; перебирает вытягивает, изгибает, подгибает, по-разному одним языком достает, моется…
Язык-то страшный, а зубы, – как брызнет на солнце всей пастью – один страх. Глядеть – жмуришься: боязно!..
Перевернулась вся… На спине извивается, точно что-то мешает, чешется… кошка…
Порешил Чжан-Хао.
Вскинул ружье…
Тигр, как почуял, – вскочит со спины вмиг на ноги и как заревет, заревет…
Головой водит, серьезно мотает, строго так, словно пересматривает, намечает что-то.