Шагов двадцать вверх по этой дороге Белогуров сделал нетерпеливо и возбужденно, оставив позади Кудахтина; когда же за крутым изгибом дороги перед ним матово засеребрели вдруг вычурные бетонные стены с мавританскими амбразурами окон и дверей, но с провалившимися уже местами тоже бетонными потолками, Белогуров радостно вскрикнул:
— Ага! Вот он! Я не ошибся, значит! Здорово!
Подошел Кудахтин. От усталости и от жажды все несколько нескладное длиннорукое тело его обвисло, он стал гораздо меньше ростом, сузил глаза, сморщил лицо и спросил недовольно:
— Это что такое за остатки роскоши? Замок какой-то бывший?
— В этом замке, — торжественно ответил Белогуров, — меня, если ты хочешь знать, едва не убили! Спасся только тем, что шаркнул в лес, а пулю в левой руке с собою понес, — хорошо, впрочем, что рикошетная была пуля и впилась она боком неглубоко, а то, может быть, ходил бы я теперь без руки.
Вид всяких развалин вообще печален, однако кажутся более печальными из них те, в которых никто не успел еще прожить и одного дня, которые не были даже доведены до полного воплощения замысла строителя, но вот уже рухнули потолки и висят то там, то здесь на прочном проволочном каркасе, пока не перержавеет железо. В середине развалин этих, на кучах мусора, выросла трава, успевшая уже пожелтеть от зноя, а между тем мавританские арки вверху все еще были строги и четки в линиях.
Белогуров быстро обошел все серые стены, нагибаясь и приглядываясь внимательно, потом показал Кудахтину:
— Вот! Видишь? Это от пули след!.. И вот тоже!.. И вот… Была тут маленькая наша засада — пять человек нас сидело, — а конный отряд белых с сотником во главе подымался по этой дороге. Нам нужно было их по приказу командира нашего полка — у нас уж полки тогда были, только каждый гораздо меньше роты в белой армии, — нужно было, одним словом, встретить как следует. Мы их и встретили… Стены, видишь, бетон, — та же крепость. Это, брат, какой-то адвокат по бракоразводным делам купил себе здесь кусок земли и дворец начал строить, только опоздал немного, — перед самой войной мировой, — начал и бросил, а потом пришлось за границу бежать.
Отдышавшись, Кудахтин осмотрелся и сказал тоном старого военного:
— Это место такое, что тут не пять человек, а сорок пять могли бы сидеть в засаде, и могли бы они больших дел натворить!
Но Белогуров покачал головой отрицательно:
— Нет! Мы сами так думали, — оказалось, нет. Очень много дверей — со всех сторон двери. И если бы еще пулемет был у нас, а не у них, а то как раз наоборот было. И ведь их — человек шестьдесят, а нас только пятеро. Однако мы их первыми тремя залпами ошарашили здорово. Главное, они такой наглости от нас не ожидали, чтобы мы как у себя дома расположились у них под носом! Они если и думали нас встретить, то гораздо дальше от берега, а тут они ехали себе совсем беспечно и попа-лись! Не сообразили того, что нам-то с горы их отлично было видно в бинокль, а они что в лесу могли увидеть? Мы их, чуть только первые показались на дороге, вот здесь, и жахнули! Три залпа, потом «пачки»! Представляешь, что мы там у них натворили? Вполне могли мы, конечно, рассчитывать, что помчатся они вниз сломя голову — души спасать. Однако надо отдать справедливость этому сотнику — боевой был. Спешились там внизу и на нас пешим строем с пулеметом. Сообразили, конечно, по залпам, что нас — кот наплакал, и давай окружать. Слышим: оттуда выстрелы, отсюда выстрелы, — а у нас патронов было немного, надо отступать! Кинулись вот таким образом сюда, назад — сначала кучкою, потом врассыпную, и то вдогонку нам несколько пуль засвистело винтовочных. Мы, конечно, вот сюда, прямо в падь, к речке, потом в лес, без тропок. Трое тогда из нас были ранены и все легко — удача. Могли бы все пятеро лечь. Зато у них из строя мы вывели, я уверен, не меньше как человек двенадцать да столько же, пожалуй, коней. Вскорости в этом месте быть потом не пришлось, а через месяц, разумеется, и конские туши тут не валялись — все было убрано. После этого случая грозились они до нашего лагеря дойти по лесу облавой, хотя бы целую дивизию на это пришлось кинуть, однако понимали, что не так-то это легко и просто; так все одной угрозой и кончилось.
И, говоря это, Белогуров, может быть, даже незаметно для самого себя, обогнув развалины, пошел в лес дальше, а может быть, бессознательно хотелось ему восстановить в памяти те тропинки и лазы в чащобе, по которым «шаркнули» отсюда вниз они пятеро шестнадцать лет назад.
Кудахтин едва поспевал за ним, недовольно ловя и отводя от себя раскачавшиеся ветки густого черноклена и лещины, но вдруг Белогуров остановился изумленно: перед ним стояли в почти непроницаемой чаще двое маленьких ребят — мальчик лет шести и девочка приблизительно на год моложе. В руках у мальчика был кусок старой бечевки средней толщины; волосы у обоих белые, глаза светлые, отнюдь не испуганные, только внимательные, как бывают вбирающе-внимательны детские глаза. Оба были только в кумачовых трусиках и туфлях и совершенно бронзовые от загара.