Водитель, который подобрал ее, к счастью, вел себя тихо, оставив музыку из стереосистемы, чтобы заполнить тишину. Городские улицы проносились как в тумане. Уиллоу не имела реального представления о том, где она находится, но ей было все равно. Она чувствовала, что становится все ближе к дому, а дом был единственным местом, которое могло подарить ей хоть какое-то утешение. Единственным местом, которое могло послужить ей убежищем.
Потому что он принадлежал ей и только ей.
Хорошо, что Илай тянул с решением всякий раз, когда я упоминала о том, что хорошо бы съехаться.
Она дала водителю щедрые чаевые, когда они подъехали к дому. Он пожелал ей спокойной ночи, и она едва сдержала горький смешок, прежде чем пойти по дорожке к входной двери. Тяжесть мира навалилась на нее, угрожая раздавить, но Уиллоу не позволит жизни сломить себя. Она не собиралась сдаваться из-за одной плохой ночи.
Из-за придурка-бывшего.
Уиллоу вошла, захлопнула дверь перед лицом жизни и заперла ее на засов. Тяжело вздохнув, включила свет, сняла туфли и сбросила их на пол.
Три отчетливых мяуканья приветствовали ее, когда Бебе, Реми и Локи подбежали потереться о ноги.
Уиллоу улыбнулась и опустилась на колени, почесывая их за ушами и проводя руками по спинам.
— По крайней мере, я знаю, что вы, ребята, любите меня безоговорочно. Вы голодны?
Они посмотрели на нее снизу вверх и еще немного мяукнули.
Она фыркнула.
— Конечно. Путь к сердцу кошки лежит через желудок, — Уиллоу усмехнулась. — Пошли.
Поднявшись, она направилась на кухню, где наполнила кошачьи миски. Она стояла и слушала, как они едят, похрустывая. Усталость давила на нее, но мысли продолжали возвращаться к тому гостиничному номеру. Она все еще чувствовала руки и рот Киана на своем теле, все еще чувствовала его член, входящий в ее лоно и выходящий из него. Все еще чувствовала его запах на своей коже. И это только заставляло ее желать большего.
Мне нужно забыть его.
Уиллоу оставила довольных кошек и прошла в ванную, смежную со своей спальней. Положив телефон на стойку, она включила душ и разделась. В зеркале она мельком увидела синяки, появившиеся на бедрах — там, где Киан сжимал ее. Она подняла руку, чтобы коснуться их, но отдернула ее, поспешив в душ.
Оказавшись под горячей водой, она принялась тереть все тело, жалея, что не может смыть воспоминания об Илае и боли, которую он причинил. У нее вырвался всхлип. Плечи задрожали, она прислонилась лбом к стене и прижала руку к сердцу, пока вода стекала по телу. Слезы полились из глаз.
— Я больше не хочу так себя чувствовать. Я так устала от боли.
Завтра она соберет все вещи Илая, включая все подарки, которые он ей подарил, и выбросит их в мусорное ведро. Она покончила с ним. Она завязала с свиданиями, покончила с ложью, обманом, манипуляциями, страданиями.
Она не хотела, чтобы сердце когда-либо снова болело.
Пять 
Темноты за веками Киана не существовало. Его сознание было окутано теплым красным сиянием, успокаивающе пульсирующим в такт медленному, размеренному ритму сердца. Послевкусие, как он всегда это называл. Сладкий период после кормления, самое близкое к истинному удовольствию, насколько он мог приблизиться.
Но на этот раз все было по-другому.
Он плыл по течению в море тепла, тело было вялым, разум расслабленным, оторванным от реальности. Это тепло переполняло его. Оно стало им самим. Ни тела, ни души, только чистое, неразбавленное наслаждение. Он не хотел двигаться, ему не нужно было двигаться. Он был полностью удовлетворен.
Уиллоу…
Ее имя резонировало в его душе. Оно оставило след в каждой частичке, запечатлелось в сущности. Это блаженство, это пресыщение были из-за нее. Как она добилась того, что не удавалось никому другому за все время существования Киана?
В тот момент, когда он увидел ее перед Отражением, он захотел ее. Что-то в Уиллоу привлекло его. Он даже подумывал нарушить одно из своих правил и преследовать ее, несмотря на ее явную связь с мужчиной, рядом с которым она шла. Киан чуть не упал на колени, чтобы поблагодарить Судьбу, когда Уиллоу вышла из ресторана менее чем через пятнадцать минут, одинокая и уязвимая.
Никогда еще при солнечном или звездном свете не существовало смертной, столь прекрасной в его глазах, столь соблазнительной для его голода.
Низкий, отдаленный стон эхом отозвался в тепле, окутывающем сознание. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что тот вырвался из его собственного горла. Тело все еще было там, каким бы далеким ни казалось, оно все еще принадлежало ему. Но требовалась сила воли, чтобы заставить его двигаться…