- Я его не наказываю!
- Нет. Ты наказываешь себя. Ты раз за разом загоняешь вас обоих в ту ночь. Вы вместе загоняете. Но так вы никогда не искупите своей вины. Пока вы не перестанете решать эту проблему по отдельности друг от друга, пока не перестанете закрываться и врать друг другу… Вы не переломите судьбу, которую пишете сами для себя.
- Я не бросил его, - сказал я тихо, - в этот раз не бросил.
- И это хорошо. Осталось только прийти к нему и позволить помочь тебе. И самому помочь ему.
Я закрыл глаза и рвано вздохнул.
- Если бы я мог… Прямо сейчас.
Ян отвернулся и ничего не сказал. И только возвращаясь на своё место по правую руку от него, я увидел, что в глазах у него стоят слёзы.
***
Операция закончилась около трёх ночи. Нас, естественно, в палату не пустили.
Посовещавшись, мы установили порядок дежурств – первым спал я, как не спавший уже вторую ночь. Потом уже я подумал, что Ян меня обманул – он-то тоже не спал, хоть и был ещё дома.
Он растолкал меня в половине седьмого, хотя мы договаривались спать по два часа, и, едва я продрал глаза, сообщил:
- Очнулся.
Сон как рукой сняло. Я подскочил и бросился к палате, едва не столкнувшись в дверях с сестрой.
- Простите, - пробормотал я, даже не сообразив, что говорю по-русски, и она меня не понимает.
Ян извинился за меня по-английски, и она отошла в сторону, пропуская нас внутрь.
Впервые после аварии я увидел Витю – замотанного в бинты с ног до головы. Больше похожего на мумию, чем на себя самого. Изо рта у него торчала трубка, и приближаться к нему было страшновато. Я остановился у самого края кровати. Облизнул губы, разглядывая его, и тут понял, что губы, едва видные из-под бинтов, чуть заметно шевелятся.
- Витюш… - выдохнул я. Увидел его руку, свободную от бинтов и, схватив его за пальцы, крепко сжал. – Витенька, всё уже хорошо. Всё будет хорошо. Любимый мой. Солнышко моё.
- Не разговаривай, - Ян подошёл и опустился на корточки рядом с кроватью, вглядываясь Вите в глаза. – Мы тут рядом всё время, Вить. Тебе пока нужно отдыхать. Осталась одна операция. Ты уже идёшь на поправку. Макс будет тут – я его никуда не отпущу.
Я вздрогнул и посмотрел на него, пытаясь понять, что стоит за этими словами.
Моего плеча коснулись ещё чьи-то пальцы, и я увидел сестру.
- Пора отдыхать.
Я кивнул. Потом посмотрел на Витю.
- Можно…
Я не решился произнести свою просьбу вслух при Яне и потому прошептал её на ухо сестре. Она молча кивнула.
Я наклонился и прикоснулся губами к его губам. И Витька ответил. Слабо, но явно поддерживая меня.
Я чуть отстранился и прошептал:
- Я люблю тебя, Витюш.
Мы вышли в коридор, и я с трудом перевёл дыхание, а, обернувшись к Яну, увидел, что он тоже тяжело дышит.
- Что значит ещё одна операция? – спросил я.
На секунду мне показалось, что он не хочет отвечать, а потом Ян всё-таки произнёс:
- Пластика. У него сильно обгорела правая сторона лица.
Я сжал зубы. А потом сказал неожиданно для самого себя, обращаясь к Яну:
- Всё будет нормально.
- Наверно… Да.
Мы просидели в приёмной ещё несколько часов.
Ян в конце концов сдулся – вырубился прямо в кресле. Я растолкал его и сунул в руку ключи от номера.
- Мы не сможем тут жить, - пояснил я, - Витьку ещё долго не выпишут. Будет лучше, если мы будем дежурить по очереди.
Ян кивнул, хоть и не сразу, и, сказав: «Спасибо» - встал и, пошатываясь, пошёл на выход.
Я просидел в коридоре до двенадцати. Витя больше в себя не приходил.
Странно, но мне в голову больше не лезла всякая фигня. Стало неожиданно легко – уж не знаю, от того ли, что угроза миновала, или после разговора с Яном. Я твёрдо знал, что больше не уйду и не дам Вите уйти, что бы не произошло.
Ян пришёл около двенадцати с пончиками и чаем. Теперь уже он отправил меня спать и, кое-как добравшись до номера, где в последний раз мы с Витей были вдвоём, я упал на кровать и отключился, не успев подумать вообще ни о чём.
Проспал я почти двенадцать часов и встал разбитым, но тут же собрался и, побрившись – а вдруг Витя придёт в себя? – поехал в больницу.
Так прошла ещё неделя. Витька изредка приходил в себя – иногда это выпадало на дежурство Яна, иногда на моё. Говорить он был не в состоянии, и мы просто заходили к нему и говорили какие-то глупости, обещали, что всё будет хорошо.
К концу недели портье осторожно поинтересовался, насколько мы планируем продлевать номер и когда будем платить. Говорить об этом Яну я не хотел. Заплатил за неделю вперёд и стал думать, где брать деньги.