- Мне надо возвращаться к тренировкам, хочу на будущий год опять в Европу.
Я промолчал.
- Когда меня выпишут?
- Не знаю. Я спрошу.
Витя слабо кивнул. Мы снова замолчали.
- Паршиво ты выглядишь, - сказал он через какое-то время.
- Как и ты.
- Я бы в такого не влюбился…
Я фыркнул. Было даже не особо обидно.
- А я бы влюбился, - сказал я и погладил его по руке.
Потом наклонился и осторожно поцеловал в губы. Витюша ответил – неторопливо и ласково, но уже совсем не так слабо, как в прошлый раз.
Я отстранился и опять опустил подбородок на подушку рядом с ним, и мы снова замолчали. Его пальцы слабо поглаживали мою руку.
- Я твой день рождения пропустил, - сказал он. Я закусил губу. – А хотел машину подарить…
- Себя подари, - прошептал я и почувствовал, как он стискивает мои пальцы.
Больше мы ни о чём поговорить не успели – всё-таки пришла сестра, и Вите снова вкололи снотворное.
Остаток дня я с трудом мог сосредоточиться на проплывавших перед глазами и раздваивавшихся буквах.
С тех пор Витя стал просыпаться чаще и в сознании находился дольше. Мы расспросили врачей о перспективах – нам обещали, что новый год он будет встречать дома. Звонили Кристиану и Дэвиду – и если Кристиан склонялся к тому, чтобы списать Витю со счетов, то Дэвид твёрдо сказал, что ему надо быть в строю к апрелю. Узнав об этом, Витя заискрился какой-то новой энергией. Он вообще шёл на поправку всё быстрее.
Когда в середине ноября приезжал Витин отец, они уже смогли неплохо поговорить. Тогда же Ян отсидел своё последнее дежурство и после очередного разговора с Витей заказал билеты в Москву.
- Надо работать, - пояснил он мне, сдавая обязанности.
Я кивнул, в очередной раз ощутив себя абсолютно бесполезным.
Ян ушёл, а потом позвонил уже из аэропорта и попросил:
- Макс, ты звони. И по поводу Вити… И вообще.
- Хорошо, - сказал я, но так и не перезвонил.
Ян звонил сам каждый вечер, пока мне не стало стыдно тратить его деньги, и я не предложил перейти на скайп. Теперь уже звонил я - и не только по вечерам.
А около десятого декабря разрешили снять бинты. Я напросился присутствовать и едва не пожалел об этом: смотреть за каждым новым витком было больно почти физически. А когда сестра закончила, и Витя уставился в зеркало, я не выдержал: обнял его со спины и коротко поцеловал в шею, туда, где ожогов уже не было.
- Пиздец, - сказал Витя тихо.
На самом деле всё было далеко не так плохо. На виске и на скуле осталось несколько шрамов, и кожа на щеке чуть отличалась по цвету.
- Покраснение пройдёт, - сказала сестра осторожно.
Я перевёл, и Витя кивнул, но я видел, что лицо его закаменело.
- Можно нам побыть вдвоём? – попросил я.
Сестра поколебалась, но кивнула и вышла.
Не переставая обнимать Витю, я опустил подбородок ему на плечо и стал смотреть в зеркало рядом с ним.
- Ну что, уже покупаешь билеты? – спросил он.
- Ага, в Москву. Скоро Новый Год встречать.
- Я не про то.
- Я понял.
Я уткнулся носом в его голое плечо и поцеловал.
- А мне нравятся мужчины со шрамами, - добавил я.
- Врёшь.
- Вру. Мне нравишься ты.
Я поднял голову и встретился взглядом с его отражением.
- Витюш, ты бы знал, как я испугался, когда ты врезался. Как я потом боялся, что операция не удастся. Я чуть с ума не сошёл, пока ждал, когда ты придёшь в себя – хотя бы на минутку. Неужели ты думаешь, что я после этого куда-то уйду? Что после этого меня остановят какие-то шрамы? Я буду с тобой, даже если ты сам захочешь меня выгнать.
Витя смотрел на меня сквозь зеркало, и я не мог понять, верит он или нет.
А потом я не выдержал и задал вопрос, который мучил меня уже много дней:
- Вить, что там произошло? Ты же не мог врезаться.
Витя отвёл взгляд и ответил только:
- Не важно.
Я не решился допытываться.
Он ответил много позже. Проговорился случайно. Он сказал: «Я подумал о тебе».
***
Двадцатого его выписали. К тому времени он уже был совсем здоров, и последние пару дней я сидел у него в палате, и от ухода до прихода сестры мы целовались, как сумасшедшие.
Потом один единственный день погуляли по Берлину, который ни он, ни я за всё это время так и не успели увидеть всерьёз, и на утро взяли билет на самолёт.
На утро, потому что на вечер билетов уже не было, да и мы сами хотели провести этот вечер в городе. А уж ночь в самолёте выглядела совсем недопустимым вариантом.
Почти так же, как месяц назад, мы зашли поужинать в какое-то кафе. Съели по бифштексу – нам можно было подсунуть подмётку от ботинка, мы бы всё равно не заметили, потому что весь вечер таращились друг на друга не отрываясь - как в детстве.