"Хуев Виноградов! Самое паршивое — доделывать чужую работу".
Я снял солнцезащитные очки и оглядел покосившийся кирпичный дом. Был бы он панельный, обвалился как пить дать. Но кирпич готов выдержать и не такие извращения. Пора освобождать стажёра. Я отцепил пострадавшую от Стаканова и развернул лицом к дому.
— Окна покажите.
Она вытянула дрожащий палец и указала на два окна, закрашенных изнутри серой краской. На предплечье женщины мне сразу не понравились красные пятна. Очень похожие на ожог кислотного слизня. Ну что ж, мои опасения косвенно подтверждались.
— Это от него? — я кивнул на ожоги.
— Да, плюнул вечера вечером, когда я просила его вести себя по тише.
Она хныкнула и спрятала руку под рукавом блузки.
— Все понятно, — я многозначительно хмыкнул, подтянул к себе Стаканова. — Я пока поднимусь к подозреваемому, заговорю ему зубы, а ты обойди квартиры по пролету и выведи всех жильцов. У нас тут инкубатор.
— Какой инкубатор? — заикаясь, переспросил Стаканов, но я лишь с силой ткнул его в спину.
— Давай, иди, блядь, выполняй приказ, потом объясню.
Ещё одно паршивое дело — это возиться со стажерами, даже не знающими азов полицейского дела.
Итак, квартира подозреваемого в конце коридора. На площадке запах газа. Он уже давно не ископаемый, метаном нас активно снабжали разломы в коре планеты. Стаканов долго сопротивлялся обходу квартир, но пару волшебных пенделей исправили эту ситуацию.
Неспешно подходя к шестнадцатой квартире, я обстукивал и выкидывал из квартир соседей. Громкий крик подозреваемого из-за двери был ревом боли, удовольствия и неотвратимости конца. Заражённый индивид не переносил солнечного света, поэтому закрасил окна. Плевался кислотой, что неконтролируемо выделялась из желудка, а ещё по известной причине передвигался медленно, с широко расставленными ногами.
— Его зовут Попадалов Андрей Вениаминович, очень культурный молодой человек, был... до этого момента, — заскулила шедшая по моим пятам потерпевшая.
Я бросил на нее яростный взгляд, она прикусила кулак и заткнулась.
— Блядь, больно! — подозреваемый ударил кулаком в стенку.
Моя попутчица вздрогнула и попятилась.
— Ждите на улице, — я цыкнул ей и отправил назад.
Этаж был пуст от жильцов, поэтому можно начинать переговоры. А что самое главное в переговорах? Правильно — зарядить пистолет бронебойными.
— Андрей Вениаминович, как себя чувствуете? — я даже не стучался.
В таких ситуациях вообще лучше держаться от двери подальше. Вот и в этот раз ответом мне был выстрел дробью.
— Иди на хуй отсюда!
— Андрей Вениаминович, бросьте оружие и давайте поговорим. Мы сможем вам помочь, — я на всякий случай отошёл от двери еще на один шаг. Прижался к стене и снял пистолет с предохранителя.
— Ты кто, сука? Полицейский? Медик? Пидор? Ахаха! — его трясло, а боль мешала нормально мыслить и сводила с ума.
— Мы знаем о вашей проблеме, я помогу вам её решить! — я поглядывал на лестницу.
Где этот ебанный Стаканов? Жильцы с верхних этажей промчались на улицу разношёрстным табуном уже минут десять назад.
— Ты ни хуя не сможешь, потому что ты пидор! — ещё два выстрела обрушились на дверь квартиры.
Похоже, пацана заразили проездом и, скорее всего, ночью, во сне. В ином случае слизни всегда тащили инкубатор к себе в канализацию.
— Сынок, никто не называет меня пидором два раза за день.
Я улыбался, слыша за спиной приближающиеся шаги напарника. Стаканов был бледным от ужаса. Общение с рабочим классом горожан всегда проходило на повышенных тонах. Он держал пистолет наготове и вжался в стену рядом со мной.
— Прикрой меня, — я хлопнул его по плечу и, воспользовавшись долгой тирадой подозреваемого, в которой он крутил на хую всех пидоров новой Москвы и не только, вышиб дверь его квартиры ногой. Пришлось вкатиться в прихожую кувырком. Выстрел из дробовика просвистел над моим ухом. Каким-то чудом от всех этих искр и открытого газового крана мы ещё не взлетели на воздух. Вообще то разгадка была до безобразия проста. Львиную долю газа поглощали слизни в чреве этого бедолаги. Я спрятался в ванной и ждал, когда стажёр кинется в атаку и оттеснит безобразника в глубь квартиры точными выстрелами. Но всего этого не произошло, зато Попадалов яростно палил в дверь и стену ванной комнаты. Свет внутри был выключен, и я сразу угодил рукой во что-то липкое. Подозреваемый уже сплел из слизи кокон, куда впоследствии переберутся малыши.
— Умри, ментовская масть! Умри! — в запале кричал жилец и корчился от боли.
Между его широко расставленными ногами, почти касаясь пола, вибрировала и подрагивала мошонка. Она раздулась до такого размера, что бегло его оценив, я мог смело насчитать десять или пятнадцать слизней. Парню было совсем худо. Стаканов не спешил появляться, поэтому мне пришлось грязно выругаться и действовать самостоятельно. Первым делом я поблагодарил себя, что сходу зарядил пистолет бронебойными патронами. Два выстрела в стену, и после второго жилец квартиры затих, что-то невнятно пробормотав. Я слышал, как он уходил, круша по пути мебель. Зараза скрылся в дальней комнате. Вторым делом, убедившись, что проход стал безопасным, я выглянул в коридор. Стаканов так и остался стоять, прижавшись к стене и держа пистолет наготове. Кому? Зачем? Нахуя??? Я схватил его за плечо и подтянул к себе: