В своей звериной ярости Клаус совсем не замечает, что с сверхъестественной силой сжимает руки на ее шеи. Настолько больно, что та хрипит, словно этот всхлип кажется последним. А это ее самый страшный кошмар.
Они настолько нуждаются друг в друге, что еще сами не понимают это. Насколько Кетрин
Пирс нуждается в нем. Насколько Клаус Майклсон нуждается в ней.
— Я много чего знаю, Клаус. Я все это время была в разуме Элайджи и не знаю, как так вышло, - задыхаясь всхлипывает он, а Клаус нахмурившись все же опускает руки с ее шеи.
— Ты лжешь! Как такое возможно? – выкрикивает он.
— Я не знаю, Клаус, но я была там, в разуме Элайджи. Коридор с белыми дверями – воспоминания. Я была скрыта за черной, той, что хранит похоть . Думаю, наши души связаны. Я даже не ожидала, что вернусь в мир живых.
— Пустота внутри каждого из нас. Эта ведьма прямой потомок Хейли и проклятие оборотней ее рук дело. Мы были вынуждены разделиться, а это был рискованный шаг, но единственный способ спасти Хоуп от ее влияния. Я сделал все, чтобы спасти свою дочь – мою душу и сердце. Даже, если никогда не увижу ее и всю семью. Никогда...
— Хочешь сказать, что часть души этой чокнутой, помешанной на власти в Элайджи. Клаус, вы с ума сошли! Когда я пыталась защитить Элайджу будучи духом она уничтожила меня, поместила за Красную дверь, думая, что это прикончит меня.
— Значит, ты знаешь о Хейли?
— Элайджа рассказывал, я видела некоторые воспоминания и слышала ее, когда та была в его разуме.
— Волчица под моей защитой и это было предупреждением, если вздумаешь мстить.
— Я ее не трону, но отомщу по своему, по-женски и тебе лучше не вмешиваться. Считай, что это было моим предупреждением.
— Стерва...
— Я знаю… Она сумела отнять у меня Элайджу и ей повезло быть любимой им, но счастлив он с ней не был. У нее не хватило сил принять его темную сторону. Теперь перейдем конкретно к Элайджи и знаешь эта любовь к семье и Хейли не принесла ему ничего, кроме проблем. А Хейли его что, не использовала? Не поверю я в это, Клаус. Только ноги об него и вытирает. Нашел"достойную" или у вас принято пользоваться остатками? Ты был с ней, а Элайджа побрал остатки за братом.Мне смешно просто. Да любая из его женщин, включая куртизанок, лучше этой "достойной". Да неужели? И сколько же счастья ему выпало с ней? Конфликт с братом, разлад в семье, волки, лишняя кровь на руках, чтобы выгородить эту "воительницу" и стоит упомянуть бедную Джиа?
— Тогда Элайджа заслужил наказания.
— Тогда он переживал и Джиа была добра к нему. Я видела несколько воспоминаний и ее смерть. Будь я на ее месте давно бы сбежала, а ты чудовище.
— Это ты только и умеешь – сбегать. Так почему все еще сидишь рядом со мной?
— Клаус, ты ведь понимаешь, к чему привела Элайджу одержимость и преданность семье? Это погубило его, сломало психику. Хейли вытирает об него ноги, как о коврик. Он растоптал свою гордость ради нее, втоптал себя в грязь, а она ничего не дала ему взамен. Ничего. Я отдала ему свою свободу – лекарство, а ведь я запросто могла убить тебя, попытаться отомстить, даже если бы сама умерла. Я могла использовать лекарство против тебя, использовать Хейли. Джиа отдала жизнь. А что сделала Хейли? Только использовала. И что из этого счастье? Быть ковриком? Ты допустил это, как? Я не понимаю, но если желаешь говорить откровенно, то я знала, что Хейли побежит к тебе молить о защите, еще я знала о возможной беременности. Софи Деверо нашептала мне об этом. Можно сказать, что в этом замешена я. Вот и правда…
— То письмо ты не спроста отправила.
— Я все просчитала. Я отомстила тебе сделав слабым.
— Теперь я вдали от Хоуп и почему бы мне не убить тебя прямо сейчас? Внушить снять защитный браслет и сгореть на глазах Элайджи? Он все равно не помнит.
— Он не выдержал разлуки с вами и поэтому стер воспоминания, Клаус. Он пожелал забыть Хейли, семью, но меня помнит. Я здесь только ради него. Если бы я не любила его, то была бы здесь?
— Мне одиноко и без Элайджи я вернулся к поливанию крови. Я скучаю по дочери. Мой брат нужен мне.. Вся семья…
— Надя, моя дочь, все это время была вампиром и искала свою непутевую мать, которой оказалась я. Она умерла, от укуса Тайлера Локвуда. Я ведь узнала, что ты приезжал в Мистик Фоллс, наверняка, чтобы посмеяться над Кетрин Пирс, которая умирала человеком. Я переселилась в тело Елены и ее спасители заманили меня в ловушку. Моя дочь умирала и я была в отчаяние, но я так боялась выдать себя, попросить твоей крови, что приняла решение проститься с ней, а затем умереть. Я умерла вслед за Надей и оказалась в Аду. Даже в Аду я выжила, Клаус. Я мать, а ты отец. Теперь ты понимаешь меня. Очень хорошо понимаешь. Тебя тяжело быть вдали от дочери, а моя вообще мертва, что оплакивать ее уже слез нет. Я даже не знаю, где ее могила. Только Метт Доновон знает. Я жива и теперь желаю только тихо существовать неся в себе все свои грехи и расплачиваясь за них. Больше никаких игр. Никто не знал, что так будет, Клаус.
— Мне нравится твоя рассудительность, когда ты не используешь ее против меня. Ты достойный враг, наверное поэтому и жива. Как Элайджа?
— Он не помнит вас, думает, что всегда был одинок и блуждал по миру, прятался от всех. Он думает, что он определенно проклят, что в его жизни были женщины, знакомства, кровь и все это стирало время. Он даже не помнит, как стал вампиром. Все это время ему казалось, что он был одинок. Я рядом с ним, поддерживаю и никому не позволю навредить ему. Я убью любого врага, если они попытаются навредить ему. Я принимаю все в нем. Он играет в баре, я официантка, наш дом в конце соседней улицы. Мы в тишине. Мы счастливы.
— Может счастье моего брата заключается в стерве с невыносимым характером.
— Он может терпеть мой ужасный характер.
— Думаю, мы учли ошибки прошлого. Мне пора… Береги его, Кетрин и звони мне, если что-то случиться, - Клаус вздыхает, встает и протягивая ей бумажку с номером телефона, которую достал с кармана куртки. — Звони. Я волнуюсь за Элайджу.
— Я позвоню, - отвечает Пирс крепко сжимая бумажку в руках. — Знаешь, по моим подсчетам мы были счастливы три года. Три года нашего счастья. Я учла ошибки прошлого. Позволь нам быть вместе и решать самим, даже, когда он вспомнит все.
— Три года счастья? И тебе мало, как всегда, - хмыкает Майклсон.
— Так мало, - улыбается та. — Я пойду или Элайджа что-то заподозрит. Тебе все еще можно спасти и мы оба знаем имя то барби-вампирши, что может спасти тебя. Просто, ты не желаешь, чтобы тебя спасали и все хуже отдаляешь от человечности, заглушаешь ее проливая кровь. Мы похожи больше, чем ты думаешь. Мы одиноки и ненавидим это.
— Если ты все еще здесь, то выбери мне ужин? Я голоден, а ты отвлекла меня. Я уеду до наступления рассвета, – разводит руки в стороны.