Однако радость была преждевременной: свободное плавание продолжалось недолго, льды снова зажали судно. «Челюскин» закружил в дрейфе.
Совершая диковинные петли, корабль вместе с ледяным полем устремился на юго-восток. Третьего ноября он оказался в Беринговом проливе в виду островов Большой и Малый Диомид, у границы Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. До чистой воды оставалось не больше десяти миль. Внезапно движение льдов резко изменилось: их подхватило мощное течение, идущее из Тихого в Ледовитый океан. Настали тревожные дни. Куда понесет плененного «Челюскина»?
На помощь судну, медленно двигавшемуся из Берингова пролива в Чукотское море, вышел ледорез «Литке». Были часы, когда «Челюскина» и «Литке» разделяли лишь несколько миль ледяного поля. «Литке» пытался разбить его, но тщетно. Мороз крепчал, и пространства чистой воды покрывались молодым льдом. А дрейф неумолимо уносил «Челюскина» все дальше и дальше на север. Вскоре корабли разделяло расстояние в двадцать, затем двадцать пять, тридцать миль… Ледорез повернул в Тихий океан. «Челюскину» предстояла зимовка во льдах.
Началась полярная ночь. Дрейфующий корабль был превращен в научную станцию. Велись наблюдения за состоянием погоды и положением небесных светил. Гидрологи делали глубоководные станции, брали пробы воды с разных глубин Чукотского моря. Радиозонды автоматически отмечали температуру воздуха и давление в высоких слоях атмосферы. Гидробиолог Ширшов собирал планктон с поверхности и глубин моря.
Проходили недели. Казалось, ничто не сможет потревожить тяжелую неподвижность огромных торосистых полей, нарушить мрачное безмолвие полярной ночи. Но люди на корабле, знакомые с капризами арктической природы, готовились к отражению возможного ледового штурма.
Их было сто пять, среди них — десять женщин и две девочки: Аллочка Буйко, дочь нового начальника полярной станции острова Врангеля, и крошка Карина, дочь геодезиста Васильева. Аллочке исполнился год, когда «Челюскин» вышел в плавание; на корабле она училась ходить и произносить первые слова. Карина родилась у семьдесят шестой параллели и получила имя в память места своего рождения — Карского моря. Под датой тридцать первого августа 1933 года вахтенный штурман «Челюскина» записал в судовом журнале: «5.30. У супругов Васильевых родилась девочка. Счислимая широта — 75 град. 46,5 сек. сев., долгота — 91 град. 06 мин. вост. Глубина — 52 метра. Имя девочки — Карина».
На борту корабля находились люди разнообразных профессий: моряки, ученые, радисты, летчики, инженеры, литераторы, плотники, слесари, повара, печники, водолазы. Были там также художник, кинооператор, фотограф, врач, пекарь. Среди матросов был один профессиональный журналист, корреспондент архангельской газеты; он поступил в команду «Челюскина» на самое скромное положение, лишь бы принять участие в арктической экспедиции.
Люди были различны по характеру, национальности и возрасту — от девятнадцати до пятидесяти четырех лет. Но всех их роднили одинаковые общественные интересы, единство цели, готовность к самопожертвованию ради успеха того дела, которое поручила им страна. Далеко от родной земли, от человеческого жилья советские люди знали: о них помнят, за ними следят. Так боевые разведчики, проникшие в тыл неприятеля и оторванные от своей части, смело идут на опасный подвиг, сознавая, что в штабе ни на минуту не забывают о них.
Наступил новый год. Быстро миновал январь, подули февральские северные ветры. Теперь белые громады уже не казались окаменевшими — они передвигались, словно живые существа. Льдины расходились и сжимались, со скрежетом громоздились друг на друга, образуя хаотические торосы. С каждым днем льды теснились все грознее. Подчиняясь силе ветров, они временами словно совершали круговой танец. Иногда они вплотную придвигались к кораблю, сжимали его смертельной хваткой, но вдруг, как бы раздумав, ослабляли холодные тиски.
Полярники понимали, что решается судьба корабля и ежечасно может наступить катастрофа.
На палубу вынесли аварийный запас продовольствия, палатки, спальные мешки, теплую одежду, горючее и самую большую драгоценность — запасную радиостанцию. Каждый знал, что ему надо делать в минуту, когда пробьет сигнал тревоги.
Двенадцатого февраля физик Ибрагим Факидов по обыкновению коротко записал в своем дневнике: «Весь день работал в палатке. Дрейф дошел до семи метров в минуту. Не знаю, что ожидает нас в эту ночь. Живем как на вулкане или на открытых позициях. Издали доносятся глухие стуки».