С этими мыслями я незаметно провалился в сон. Не знаю, сколько я проспал, только вдруг услышал, как бабахнула входная дверь.
Сон точно ветром сдуло, и я открыл глаза. Передо мной стоял Елисеев собственной персоной с какой-то палкой в руках. Спросонья я подумал, что он приготовился меня огреть, но потом сообразил, что это и есть новый наличник. Во всяком случае тот, что отвалился, выглядел тоже обыкновенной деревяшкой. Фу-ты, ерунда какая, а ругался так, словно я сломал что-то ценное. До чего же люди любят раздувать из мухи слона. Он притулил её к стене и принялся снимать кроссовки, а сам посмотрел на меня и спросил:
– А ты всё дрыхнешь?
Более глупого вопроса я не слышал в своей жизни. А чем ещё, по-твоему, я должен заниматься дома в одиночестве? Книжку, что ли, читать?
– Надеюсь, пока меня не было, ты больше ничего не натворил? – спросил он.
За сном я совсем забыл про эту треклятую яичницу и уже было открыл пасть, собираясь сказать «у-у-у», как вдруг вспомнил. И в следующее мгновение осознание того, что я натворил, накрыло меня с головой. Как же мне хотелось провалиться под землю. А тут ещё это неумение врать. Если бы я умел это делать, можно было бы хоть на какое-то время оттянуть неизбежность. Я в нерешительности поднялся, сел на задние лапы и понуро опустил голову. Этого было достаточно, чтобы Макс всё понял.
– Что ещё? – воскликнул он и, не дожидаясь ответа, направился прямиком на место катастрофы. Знает ведь, что все мои беды в основном случаются на кухне.
Естественно, я не пошёл за ним. Думаю, сейчас как увидит, что я там натворил, вцепится в моё ухо и откусит его к чёртовой бабушке, а потом примется за хвост. И буду я не только безухим, но и бесхвостым. Меня же засмеют мои друзья. Кстати, совсем забыл рассказать вам о них.
Со мной в школе учится ещё много других собак, причём разных пород. Конечно, я не со всеми дружу, а многих даже не знаю, как зовут. Оно и понятное дело, мы с ними студенты разных факультетов. Прям чувствую, как вы сейчас усмехнулись. А зря. Между прочим, в моей школе целых девять факультетов. Да-да, вы не ослышались.
Глава 7
Приготовьтесь загибать пальцы, пока я буду перечислять их, а то ещё подумаете, что я вас обманул. Итак: факультет по подготовке собак-спасателей; охранников; военных; пастухов; гонщиков; охотников и даже собак-терапевтов. Ну и конечно же факультет, где готовят будущих коллег Трисона, то бишь поводырей, и таких, как я, – ищеек. Теперь убедились, что я честный пёс. Вот такая у меня крутая школа. Хотя даже язык не поворачивается так назвать её. Это целый университет. Вместе со мной на факультете учатся ещё пять собак. Например, спаниель по кличке Перец. Ничего общего с той приправой, которой Шура посыпает все блюда, а потом я чихаю до слёз, он не имеет. Прозвище, конечно, не айс, но в целом парень он хороший. Не могу сказать, что мы с ним закадычные друзья, но ладим неплохо.
Второй мой однокашник – черный шнауцер по кличке Генерал. Очень сообразительный товарищ, весь такой самоуверенный, немного нагловатый и ведёт себя под стать своему прозвищу. Но несмотря на это, мы с ним нашли общий язык. А всё из-за того, что у нас похожие характеры. Так, во всяком случае, говорят наши инструкторы. Третий мой однокашник – ротвейлер по кличке Хосе. Однажды мы с Елисеевым смотрели какой-то фильм, так вот в нём главного героя тоже так звали. И надо заметить, они даже похожи внешне – оба крепыши и смуглолицые брюнеты. Плюс ко всему наш Хосе такой же задира, как и герой фильма. Ему косточки сахарной не надо, только дай подраться. Вечно ко всем пристаёт: «Давай помашемся, ну давай помашемся». А если ему отвечают отказом, он сразу обвиняет в трусости. Впрочем, это единственный его минус, а в остальном он хороший и добрый пёс. Хотя я знаю, у людей бытует другое мнение о собаках его породы. Почему-то они считают ротвейлеров злобными и агрессивными. Но даже если среди них и есть такие, то это не их вина, а людей. Как говорит мой инструктор: «Каков воспитатель – таков и воспитанник». Кстати, а чего это я всю дорогу величаю его инструктором, у него же есть имя. Его зовут Гоша.
– Вот же негодяй, – донёсся из кухни голос Макса.
Ой, кажется, это уже про меня.
– Ты что тут натворил? – прозвучало следом.
Хм, а то ты не видишь? Не понимаю, зачем задавать глупые вопросы? Услышав его возглас, я так испугался, что у меня всё похолодело внутри. Я лег на пол и закрыл голову лапами.
– А ну-ка быстро тащи сюда своё тело, – снова прилетело из кухни.
На языке Елисеева это одна из интерпретаций команды «ко мне». Будь на моём месте другой пёс, вряд ли бы понял, что от него хотят. Но я-то сообразительный товарищ. И как бы мне не хотелось выполнять эту команду, я был вынужден подчиниться. Вот она, собачья доля. Всё-таки завидую я котам. Те не то что не подчиняются своим хозяевам, они из них верёвки вьют. Ладно, я побежал, а то ведь можно и по холке получить. Об остальных друзьях расскажу позже. Вот только бы не забыть. Хотя как можно о них забыть?
– Француз, ты оглох, что ли? – очередной возглас Елисеева застал меня уже на пороге кухни. Я в нерешительности остановился и уставился на него, мол, вот он я, чего раскричался?
Подбоченившись и недовольно покачивая головой, Макс осматривал место происшествия.
– Вот скажи мне, шерстяной, – он бросил на меня хмурый взгляд, – что ты забыл в холодильнике? Или тебе завтрака было мало?
Когда я первый раз услышал это обращение, правда, в тот раз оно прозвучало во множественном числе, я даже не сразу сообразил, что оно адресовано нам. Хорошо, что Трисон объяснил. Он гораздо дольше живёт с Елисеевым и знает о его таланте придумывать всевозможные прозвища. До того случая чего только я ни слышал от него, и, казалось, меня уже ничем нельзя было удивить. Но Максу это удалось.
Вот как ответить на его вопрос? Если честно, я был вполне сыт. Конечно, в идеале было соврать, тогда, возможно, он простил бы меня. Но врать-то я не умею, пришлось говорить правду.
– У-у-у, – со вздохом протянул я и понуро опустил голову.
– Да неужели? – воскликнул Елисеев и вдруг громко рассмеялся.
Вот такой реакции я точно не ожидал. Я-то уже приготовился к наказанию, и моё воображение рисовало различные сценарии, начиная от лишения ужина и заканчивая заточением в комнате, а тут такой поворот.
– А я думал, ты всегда голодный, – продолжил Макс и тотчас посерьёзнел, – тогда ты негодяй вдвойне. Налопался, как Бобик, и всё равно полез в холодильник.
Да как ты не можешь понять?! Я не сам туда полез, это яичница меня заманила. Она проникла в мой мозг и давай звать меня: «Марсель, приходи на кухню, я жду тебя». Да-да, прямо так и звучало у меня в голове. Я и так, и сяк пытался выгнать её, но бесполезно. Ей-богу, прицепилась, как назойливая муха. Я глянул на его вновь ставшую хмурой физиономию, и от моей внезапно возникшей радости не осталось и следа. И снова в голову полезли дурные мысли о наказании. Заточение я смогу пережить. Честно сказать, в нём ничего страшного нет. Ну лежи себе да лежи целый день. К тому же на прогулку Макс по любому меня выведет. А вот если лишит ужина, то до завтрака я не доживу. Вернутся Шура с Трисоном, а меня нет. Сгинул навеки вечные от голодной смерти.
– Ладно, – вздохнул Елисеев, – я тебя прощаю. И знаешь почему?
Вот тебе раз! Такого поворота я никак не ожидал. Как понять этого человека: то ругается, то смеётся, а то и вовсе прощает. Ей-богу, доведёт он меня до инфаркта.
– У-у-у, – ответил я, имея в виду, что понятия не имею, с чего такая милость.
– Потому что ты сказал правду, – улыбнулся он, – а если бы соврал, я бы закрыл тебя в вашей комнате, и сидел бы ты там до приезда Шуры.
Всё-таки как замечательно, что я не умею обманывать! Так что, дорогие мои человеки, берите с меня пример. Видите, как всё обернулось, а ведь могло закончиться гораздо печальнее. Конечно, если вы всегда будете говорить только правду, многим это не понравится. Я уже давно заметил, люди не любят слушать правду, особенно женщины.