Хальдор не ответил сразу. Он медленно подошел ближе, его шаги были такими же уверенными, как всегда. Он сел напротив нее, убрав маску. Его тёмные глаза впились в её лицо, словно пытались вытащить из нее больше, чем она была готова сказать.
– Но? – спросил он, наклонив голову. – Судя по твоей интонации, дальше обязательно последует «но».
Она опустила взгляд. Ее плечи ссутулились, как будто груз ее признания стал слишком тяжелым.
– Но они… Они были так добры ко мне, – сказала она дрожащим голосом. – Они приняли меня, когда я была потеряна. Когда я не знала, куда идти и что делать. И вчера вечером мы сидели с ними за одним столом, они угощали меня и заставили улыбаться так, будто всего этого кошмара не было в моей жизни.
Хальдор медленно выдохнул. Он протянул руку и аккуратно взял ее за запястье. Его прикосновение было теплым, но в нём ощущалась сила, которая не давала ей вырваться.
– Астрид, я понимаю твое затруднение, но постарайся ответить на несколько вопросов, не вслух, но для себя, – его голос стал ниже, мягче, но в нем слышалась твердая уверенность. – Когда ты была потеряна в лесу, когда лежала в грязи, не в силах подняться, где они были? Когда ты испытывала боль, которую нельзя описать словами, они защищали тебя?
Она вздрогнула, ее губы приоткрылись, но слов не нашлось.
– Нет, – продолжил он, отвечая за нее. – Они не были рядом. Они не держали тебя за руку, когда твой разум кричал от ужаса. Они не видели твоих слез и не спасли тебя от самого страшного.
Его пальцы чуть сильнее сжали её запястье, но не настолько, чтобы причинить боль.
– Они использовали тебя, Астрид. Они ставили тебя под удар, не думая о том, что будет с тобой. Когда жрецы начали подозревать тебя, они подталкивали тебя ближе к краю, чтобы спасти самих себя. Ты не видишь этого сейчас, потому что ослеплена теплыми воспоминаниями, однако я вижу этих людей насквозь: они лживы и трусливы, подобно змеям.
Ее глаза наполнились слезами, но она упрямо сдерживала их, глядя прямо на него.
– А что сделали мы? – продолжил он, его голос стал чуть громче. – Мы приняли тебя. Мы дали тебе место в этом мире. Мы защищали тебя, даже когда ты сама не понимала, от чего. Я впустил тебя в свое жилище, отдал свою постель, готовил тебе отвары.
Он замолчал, и в воздухе повисла тяжелая тишина. Астрид закрыла глаза, ее дыхание стало прерывистым.
– Подумай, Астрид, – сказал он наконец, его голос снова стал мягким. – Кто был с тобой, когда все рушилось? Кто подставил плечо, когда ты не могла идти?
Она не ответила, но в ее взгляде появилась тень решения. Хальдор отпустил ее руку и встал, оставляя ее наедине с собственными мыслями. Ее выбор был очевиден, но принять его было мучительно.
***Дверь дома Эллен была приоткрыта, что само по себе уже казалось странным. Астрид замерла на пороге, чувствуя, как холодный ветерок коснулся её лица, будто предостерегая от дальнейшего шага. Она толкнула дверь, и та, скрипнув, отворилась шире, впуская ее внутрь.
Дом встретил ее тишиной. Тёплый свет свечей обычно делал его уютным, но сегодня пространство казалось слишком тёмным, слишком чужим. Воздух был тяжёлым, напоённым странным запахом – смесью влажной земли, трав и чего-то пронзительно-сладкого, будто из гнилого фрукта. Этот запах сразу вызвал у нее тошноту, но Астрид усилием воли подавила её, переступая порог.
– Эллен? – позвала она, но голос ее прозвучал глухо, будто стены впитали звук.
Никто не ответил. Она огляделась, ее взгляд скользнул по столу, на котором стояли перевёрнутые чаши, на пол, где были разбросаны ветки полыни. Все выглядело так, будто кто-то поспешно покинул дом.
Ее внимание привлекла дверь в углу комнаты. Она всегда была закрыта, но теперь приоткрыта, оттуда тянуло сыростью. Астрид сглотнула, стараясь не обращать внимания на дрожь в руках, и осторожно спустилась вниз по узкой деревянной лестнице.
Чем глубже она спускалась, тем сильнее становился запах. Сладость смешивалась с чем-то металлическим, почти осязаемым, будто воздух насыщался ржавчиной. Ее кожа покрылась мурашками, а пальцы на мгновение сжались на перилах, как будто тело само хотело остановиться.
Подвал был темным, но слабый свет проникал через трещины в стенах. Астрид замерла, её дыхание перехватило, когда глаза привыкли к тусклому свету.
На полу было тело.
Оно лежало на холодном каменном полу, свернувшись в позе, напоминающей сломанный обруч. Его кожа, обесцвеченная и покрытая пятнами, казалась тонкой, как пергамент, натянутый на хрупкие, истощенные кости. На шее темнели глубокие синяки, словно следы удавки, но сам узел был сделан небрежно, будто это было не орудие убийства, а жестокая игрушка. Руки жреца, вывернутые под неестественным углом, были испещрены порезами и ожогами. Казалось, их намеренно разрушали, пальцы скрючились, как у древнего старца. Под ногтями засела темная грязь, возможно, он пытался вырваться или царапал что-то в отчаянной попытке оставить знак или просто спастись.