— Так кто же тогда это унёс?
— Будкин!
Говорившие на миг озадаченно замолкли, а потом начали сначала, и наконец в результате жаркого спора выяснилось одно: надо спросить у Серого, он точно видел!
Добровольцы побежали искать всезнающего Серого. Когда они один за другим вернулись ни с чем, обыскав все этажи, ничего не подозревающий Серый сам пришёл в буфет. По специальности он был, кажется, квантовым философом. Информация подтвердилась: вещественные доказательства были спрятаны в кабинете Будкина, не то в столе, не то в сейфе.
Злоключения физиков подходили к концу. Они поняли это, когда в пять часов вечера при свете жалобно мигавшей тюремной лампочки перед ними снова возникли так внезапно пропавшие Ольга и Елена. Многие уже не верили, что они вернутся — и вот они здесь, нагруженные пакетами и новостями от товарищей на свободе, а вслед за ними из боковой стены вползли вереницей по полу разнообразные предметы из ящиков стола следователя Будкина. Тут были и функторы, и толстый курс лекций с завещанием наверху, уголовные дела, пистолет, а в самом конце ехал кадрограф Анварика.
В этот вечер в камере был настоящий праздник, продолжавшийся до глубокой ночи. Прикончив все изделия родного буфета, присланные друзьями, физики сели в тесный кружок и заговорили с радостным оживлением о том, как всё замечательно вышло, и ещё о многих-многих вещах. Глюк с небольшими перерывами произносил оды каждому из присутствующих, а в углу со всеми условиями, полагающимися для труда учёного, уединился Генрих. Он думал, рассчитывал, чертил что-то на уголовных делах и вдохновенно перекладывал функторы. Ольга и Елена рассказывали, как идёт без них жизнь в Университете.
— А вы смотрели в окно? — тихо спросила Клариса, отчего-то вдруг опечалившаяся. — Там, наверное, уже зима?
— Да, зима, снег лежит, и мороз, ведь уже декабрь, — ответила ей так же тихо Елена.
— Снег, — еле слышно вздохнула Клариса. — Декабрь, — она поникла, сидя на полу, стала совсем маленькой и несчастной, глаза её устремились в пространство.
— Чёрт! — сказал Анварик. Он сидел на большом железном шкафу под самым потолком и возился с кадрографом.
— Да ну, перестаньте, люди, — Ольга оглядела погрустневших физиков и подмигнула Елене. — Сейчас будут танцы. Анварик, давай сюда пистолет!
Он, кажется, понял их затею и, свесившись со шкафа, осторожно передал в руки Ольге чёрный милицейский пистолет Будкина. Тихо, но очень азартно переговариваясь между собой и смеясь, подруги что-то сделали с ним, а потом торжественно воткнули его дулом в стенку. Пистолет, совершенно не изменивший своего вида, торчал в стене, даже не думая падать, и из него раздавалась музыка.
Через минуту физики уже танцевали, забыв обо всём на свете. Были буйные танцы и были тихие танцы, все прыгали, скакали и кружились. С лица Кларисы исчезла печаль, и она опять стала красавицей, и даже Генрих не сердился на шум и долго радостно глядел на танцующих, подняв голову от папки ёжиковских лекций.
Утром, видимо, после бессонной ночи, Генрих объявил, что хочет посоветоваться, и созвал несколько человек, которых счёл наиболее достойными. Ольга и Елена тоже вошли в их число, ко всеобщему удивлению — он никогда не считал их хоть сколько-нибудь серьёзными и обладающими логическим мышлением. Избранные расположились вокруг Генриха, и он начал, аккуратно разложив перед ними исчерченные листы:
— Я думал, и вот что получается. Функторы оконтýриваются кванторами, и если связать антецедент… — и он начал объяснять то, что у него было изображено, называя это «последованием денотатов», и большие, многоэтажные и даже какие-то рогатые формулы. Избранные слушали и растерянно моргали, думая, что же они могут посоветовать, когда он об этом спросит.
— …следующий объектный консеквент! — торжественно произнёс Генрих и хлопнул по бумагам ладонью, так что все очнулись и вопросительно посмотрели на него, и поняли, что сейчас будет самое главное. И действительно, Генрих, делаясь всё более торжественным, с тихим сиянием на лице достал функторы и начал быстро и точно раскладывать их на своей довольно запутанной схеме последования денотатов.
— Вы видите!
Физики посмотрели и увидели только то, что было: бумагу, чертёж и разложенные на нём маленькие металлические предметы.
— А вот это видите? — и он с видом фокусника разжал кулак. На ладони Генриха лежали ещё два функтора.
— Слушай, — протянула Ольга и первая взглянула на страшную схему с интересом и вполне осмысленно. — Почему они сюда не укладываются?
Во взгляде Генриха мелькнуло уважение, и он начал объяснять теперь одной Ольге: