Советский Союз волновало возрождение фашизма в германской республике. В то время как федеральное министерство внутренних дел ФРГ официально, но очень осторожно признавало: мол, в действия неонацистских партий и организациях присутствуют некоторые моменты национал-социалистической идеологи. СССР же открыто утверждал: новые демократические партии, которые заняли депутатские кресла в земельных парламентах Гессена и Баварии, откровенно шовинистические, спят и видят, как восстановить третий рейх.
Под равномерный бубнеж и звон стаканов я так глубоко погрузился в расчеты, прикидки и доскональную проработку, что едва не выронил из рук карандаш, когда кто-то хлопнул меня по плечу.
Выпрямившись, оглянулся и увидел завхоза. Борода стоял, подсунув оба больших пальца под ремень, чутка раскрасневшийся, хмурил брови, стараясь выглядеть серьезным и внушительным. И трезвым.
— Ну чего тут, Егор Александрыч? — сурово поинтересовался Степан Григорьевич.
— Все в порядке, — вежливо ответил я, с досадой поглядев на импровизированный стол, за котором друзья-товарищи обсуждали высокие материи. — По домам? — уточнил я, откладывая карандаш.
— Мы — да, — кивнул Борода. — На-ка вот, — на кусок фанеры, которую я разлиновывал под конструкцию каркаса, плюхнулась связка ключей. — Вот этот от мастерской, — начал инструктаж Степан Григорьевич. — Этим замкнешь калитку на школе. Оно, конечно, хулиганья у нас отродясь не водится, но порядок должен быть во всем!
Товарищ Борода строго на меня посмотрел и для важности момента даже задрал к верху указательный палец.
— Согласен, — кивнул я, мысленно потирая руки: пьяные мужички разбредутся по домам, а у меня в запасе еще полдня, чтобы довести до ума макет и приступить к созданию конструкции.
До ноябрьского юбилея оставалось всего ничего, а у нас, что называется, конь не валялся. То понос, то золотуха, то салют в честь Дня Учителя.
— Чтоб никого! — погрозил пальцем Степан Григорьевич.
— Никого, — подтвердил я, с трудом понимая, кого завхоз имеет ввиду.
— Проверю! — Борода сурово сдвинул брови. — Закончишь, запрешь, ключи занесешь.
— Так точно, Степан Григорьевич, — отчитался я.
— То-то же! — завхоз улыбнулся, похлопал меня по плечу, развернулся и слегка пошатываясь вернулся к Митричу, который деловито прибирал со стола.
Судя по свертку, в который дядь Вася складывал остатки закуски, добрые товарищи решили сменить место дислокации. А поскольку дома у Беспалова любимая жена на страже, скорей всего, отправятся мужички к Степану Григорьевичу в гости. А может и к кому третьему. Впрочем, меня их дальнейшие приключения мало интересовали. Не маленькие, разберутся. Оставили меня в мастерской — за это отдельное спасибо.
— Ушли мы, не засиживайся допоздна, — заботливо проворчал Митрич, появляясь за моей спиной.
Я пожал протянутую ладонь, пообещал следить за временем и снова углубился в работу.
— Запрешь! — раздалось от дверей.
— Сделаю.
— Ключи занесешь! — напомнил Борода.
— Сделаю, — так же машинально подтвердил я. — До свидания.
— Ну, бывай, Ляксандрыч.
— Угу, — не оглядываясь, кивнул я.
Через минуту в мастерской наступила тишина, только слабый запах огонь-воды и еды напоминал о том, что в помещении обсуждались судьбы страны и мирового сообщества.
В животе забурлило, и я пожалел, что не прихватил с собой из дома сверточек с пирожками от Марии Федоровны. Одним бутербродом с салом сыт не будешь. Я оглянулся на стол, но мужички за собой тщательно убрали. Шарить по кабинету Степана Григорьевича в поисках чайника не хотелось, не правильно это. Потому я вздохнул, затянул потуже пояс, что называется, и вернулся к работе. Процесс создания чего-нибудь эдакого всегда увлекал меня настолько сильно, что я забывал обо всем на свете, в том числе и о еде.
Итак, что мы имеем? Добротный кусок стекла, фанеру, лампочки и провода помог раздобыть завхоз. Юрий Ильич тоже поучаствовал в поисках и добыче материалов. Я огляделся, заметил школьную доску, подхватил ватман, на котором нарисовал схему увеличенной лампочки Ильича. Вот ведь, прижилось название, я даже мысленно теперь светильник только так и называю.
Канцелярскими кнопками прикрепил рисунок к доске, чтобы наглядней видеть идею. И все-таки… все-таки… надобно привлечь к процессу Веру Павловну, учительницу рисования. Бродила у меня в голове идея двойной экспозиции, скажем так. Но для создания такой лампы надо раздобыть еще один стеклянный лист и привлечь художника.