Но скоро он разозлился ещё сильнее, потому что навстречу вышел Василий Павлович.
— Здравствуйте, Александр Григорьевич, — воскликнул тот. — Простите, что не встретил вас. Не ожидал увидеть! Вы хотя бы весточку прислали, что хотите посетить наше скромное учреждение.
Александр Григорьевич улыбнулся и протянул директору руку.
— Ну что ж вы! Какая это была бы проверка в таком случае?
— Проверка? — наигранно удивился Палыч.
Затем он обратил внимание на своих завучей.
— Соломон Адамович, Платон Мироныч, вы тоже вернулись? Надеюсь, командировки не прошли зря и все цели достигнуты?
— Угу, — кивнул Мироныч. — Всё прошло… эм-м…
Он оглянулся на Соломона, но тот мало чем мог ему помочь.
— Всё прошло отлично, не волнуйтесь, — процедил Адамович. — Все мои цели будут достигнуты в скором времени.
— О, не сомневаюсь, — усмехнулся директор.
Александр Григорьевич наблюдал за ними с этаким снисходительным интересом. Кажется, он отлично знал о подковёрных интригах внутри академии и не слишком желал тратить на них своё время.
— Соломон Адамович, быть может, вы покажете самое вопиющее нарушение? — предложил инспектор. — Академия большая, проверить всё мы точно не успеем. Да и складывается впечатление, что это совершенно не требуется. Быть может, и недавний разлом оказался не таким уж страшным, как вы рассказывали?
Директор старательно делал вид, что не считает Адамыча крысой подколодной, но тот совсем не оставлял ему шансов:
— Знаю, знаю! Есть такой корпус, Александр Григорьевич, есть! Вы обязаны это увидеть! Обсерватория!
И чуть не подпрыгнул от радости, когда Василий Павлович изобразил растерянность и страх.
— Но обсерватория… она же, она… — забормотал он.
— Она что? — с ехидной ухмылкой спросил Адамыч.
— Она наиболее интересна… ночью! — нашёлся Палыч. — Ну что в ней смотреть днём, скажите мне, пожалуйста!
— Боюсь, до ночи я уже должен быть в столице, — покачал головой Александр Григорьевич, — так что давайте пройдём в эту обсерваторию.
— Пойдёмте скорее! — залепетал Соломон. — Поверьте, после этого все вопросы отпадут!
— Эм… ну, да, конечно, — неуверенно пробурчал директор. — Следуйте за мной.
Я шагал вдалеке и с улыбкой наблюдал, как вся эта процессия двигается в сторону обсерватории.
Пятёрка охранников ни на секунду не забывала о своей роли и сканировала окружение на предмет опасностей. Пару раз они даже чуть испугали проходивших мимо детишек, будто те могли что-либо им сделать.
Но самое забавное в этой ситуации, как я считаю, что объект их охраны, сам Александр Григорьевич, ничуть не нуждался в их услугах.
Даже самый сильный из пятёрки, этот «Шрам», ничего не смог бы противопоставить своему начальнику.
Ну да ладно, пойду встречу их в обсерватории. Хочу видеть лицо Адамовича вблизи, когда всё произойдёт.
А то я слишком долго готовился к этому дню.
━─━────༺༻────━─━
Высокие двери корпуса распахнулись и едва не ударили о стенки, когда внутрь влетел Соломон Адамович.
— Вот, полюбуйтесь! — воскликнул он. — Здесь происходит нечто… — и тут же оборвался.
Потому что встретил его не заброшенный, покрытый пылью и паутиной холл, а чистое, обжитое помещение с пышной сияющей люстрой, свисающей с потолка. И несколько учеников, которые сидели за столами, изучая атласы звёздного неба. Сейчас они удивлённо уставились на завуча и удачно загораживали меня в далёком углу.
— Нечто что? — раздражённо спросил Александр Григорьевич, перешагнув порог.
Он окинул холл взглядом и удовлетворённо кивнул.
— Замечательный корпус, должен отметить. Не уступает обсерватории в моей родной академии. Так что именно вы хотели нам показать, Соломон Адамович?
Платон Мироныч тоже вошёл в обсерваторию и удивлённо уставился в сводчатый потолок. Поначалу он боялся заходить, но теперь просто ничего не понимал и распахнул жирную ряху.
А вот я еле сдерживал злобное хихикание, пока держал брошюру по созвездиям, чтобы прикрыть голову.
Маскировка уровня «Ставр», прошу заметить!
И всё же брошюрку я успел немного пролистать. И задаться серьёзными вопросами.
Вот почему «Большая Медведица» так называется? Кто вообще придумал это название?
Он медведя хоть раз в жизни видел⁉ Да это же просто ковш! Почему не назвать его «Ковш»?
А про «Льва» и «Рысь» я и вовсе молчу. Это ж сколько перебродившего квасу надо выдуть, чтобы назвать так бедные созвездия?
Но эти философские вопросы оставим на потом. Меня сейчас больше привлекала картина обескураженного Соломона Адамовича.