— Ну, вот мы и готовы к путешествию! — поприветствовал их Брин. Его слова прозвучали фальшиво бодро в ушах Вандиена.
Ки дала какой-то уклончивый ответ, изучая мальчика. Глаза у мальчика были очень большие и слегка навыкате. Так вот что имел в виду отец, говоря о глазах джоре. Вблизи они были такими бледно-зелеными, что граничили с желтыми, а зрачки не были человеческими. Значит, где-то в глубине семейной линии произошло небольшое скрещивание. В остальном он казался достаточно человечным. У него был милый маленький розовый рот в виде бантика, но когда он улыбался, то обнажал зубы, длинные, узкие и желтые, как у козла. Козел радостно перевел взгляд с Ки на Вандиена, когда Брин поставил свою ношу у фургона и вытер вспотевшее лицо испачканным платком.
— Это мой сын, Готерис. Готерис, засвидетельствуй свое почтение вознице и его жене. Вандиену и Ки.
— Возница и ее партнер. Ки и Вандиен, — мягко поправил его Вандиен.
— Понятно. Прошу прощения, — покраснел Брин, но Ки проигнорировала запинку. Готерис хихикнул высоким голосом, больше похожим на смех девочки, чем на смех юноши на пороге зрелости.
— Ну, по крайней мере, я с самого начала буду знать, кого мне следует слушаться! — воскликнул мальчик, радостно переводя взгляд с Ки на Вандиена. — Это тот самый фургон?
— Тебе придется слушаться того, кто из нас говорит, — твердо сказала Ки, но мальчик уже отвернулся от группы и забирался в фургон.
— Пожалуйста, извините его, — поспешно сказал Брин, стараясь говорить ровно. — Он так взволнован, что наконец-то отправляется в путь, и полон любопытства насчет вас и вашего фургона. К сожалению, иногда его манеры уступают место импульсам. Боюсь, вы можете счесть его немного неотесанным. Мы так долго жили изолированной сельской жизнью, что у Готериса нет ни малейшего изящества или утонченности, которые можно найти в городском мальчике. К несчастью, мальчики этого возраста обычно считают себя воплощением остроумия и рассудительности. Нас было только двое, и он вырос, довольно прямо высказывая свое мнение взрослым, и часто до того, как его спросят. Но разве не все мальчики его возраста такие? Боюсь, у него немного грубоватые манеры, но тренировка и дисциплина целителя скоро избавят его от грубостей. — Взгляд Брина метнулся от Ки к Вандиену, когда он почувствовал их нежелание. Он продолжал кивать своим собственным словам и так искренне улыбался, объясняя и извиняясь, что в конце концов Ки кивнула, чтобы он остановился.
— Здесь только одна большая кровать! Значит, мы будем спать все вместе, сбившись в кучу? Предупреждаю, я попрошусь лечь сверху! — мальчик наполовину высунулся из двери фургона с широкой улыбкой на губах. Непристойная нотка в его голосе разрушила только что достигнутое согласие. Прежде чем Ки или Вандиен успели заговорить, Брин шагнул вперед и схватил его за плечо.
— Готерис! Следи за своим поведением! Ты хочешь, чтобы эти люди считали тебя глупым и грубым? Прояви к ним немного уважения, или ты никогда не доберешься до Деллина.
— Да, отец, — ответил Готерис, и его поведение было таким неожиданно кротким и дисциплинированным, что Вандиен почувствовал, как его отвращение несколько улеглось.
— Ты когда-нибудь раньше уезжал из дома? — небрежно спросила Ки.
— Боюсь, что нет, — ответил за него Брин. — Вы можете видеть, как он взволнован; он так долго хотел покинуть Кедди, больше увидеть мир. Боюсь, в своем волнении он выставляет себя в невыгодном свете.
— Я знакома с поведением мальчиков, — ответила Ки, обращаясь к ним обоим. — Никто не смог бы путешествовать с ромни и не привыкнуть к детским шалостям. Даже самые дисциплинированные в начале путешествия взбрыкнут. Но, — добавила она, серьезно поворачиваясь к Готерису, — мы должны кое-что разъяснить, прежде чем я возьмусь за это дело. Если мы возьмем Готериса, он должен быть готов подчиняться Вандиену и мне. Я ожидаю, что он будет помогать по хозяйству в лагере ночью, убирать за собой и ухаживать за лошадьми; это означает, что при необходимости он будет приносить воду, помогать распрягать по ночам и тому подобное. Короче говоря, хотя он и будет нашим пассажиром, ему также придется быть ответственным членом группы.
Лицо Готериса становилось все более и более возмущенным из-за каждого условия. Слова справедливого негодования вырвались у него:
— Но мой отец платит вам за то, чтобы вы меня взяли!
— Тише, сынок, — мужчина умоляюще замахал на него большими руками. — Я уверен, ты понимаешь, что в таком путешествии все должны сотрудничать. И, Готерис, подумай обо всем, чему ты научишься!