Первая совместная работа Билла Мюррея с Уэсом Андерсоном
Он обладает почти магическим свойством – не могу подобрать лучшего слова»[29]. Единственная проблема в том, что для поддержания идеальной глубины резкости этот тип объектива требует много света. Оператору не всегда легко приспособиться к такому ограничению:
«Например, фабрика, принадлежавшая Герману Блюму, представляла собой огромное, очень темное помещение, которое сложно снять целиком. Мы использовали большую вольфрамовую лампу для переднего плана, но у нас не было средств, чтобы осветить всю декорацию, поэтому я решил использовать так называемые молниеотводы, эффективность которых усиливалась благодаря команде мастеров по спецэффектам проекциями искр, как при сварочных и строительных работах. Это позволило добавить немного света глубокому фону и показать масштабы фабрики»[30]. «Магия», упоминаемая Робертом Д. Йоуменом, полностью соответствует замыслу фильма, который Андерсон сравнивает с «басней» или чем-то «немного нереальным»[31], что подчеркнуто поиском театральности (см. с. 254). Самый яркий пример которой – открытие занавесов в начале новой сцены. Образы, созданные в «Академии Рашмор», вполне согласуются с видением, которое режиссер представил на бумаге, и соответствуют его способу работы – с полным контролем, которому чужды компромиссы.
Реакция публики
В первой половине 1998 года Уэс Андерсон приступил к постпродакшену, самым важным этапом которого, несомненно, стало включение песен «британского вторжения» (наплыва британских исполнителей на американский рынок в 1960-х). Он выбирал их вместе с музыкальным директором Рэндоллом Постером. Фолк-песня рок-группы The Kinks (Nothin’ in this World Can Stop Me Worryin’ ‘bout that Girl, 1965) и более энергичная песня группы The Who (A Quick One, While He’s Away, 1966) по-своему передают дух фильма, балансирующий между мягкой меланхолией (подчеркнутой замедленными сценами) и яростью, которую трудно сдержать. По мнению Рэндолла Постера, передаваемый блестяще подобранной музыкой эмоциональный заряд должен популяризировать его своеобразное видение.
Первоначально фильм «Академия Рашмор» назывался «Магнат»
Художник и его видение
Уэс Андерсон не был уверен в судьбе фильма «Академии Рашмор». Он с самого начала осознавал, что предложенной им киноленте не суждено привлечь большую аудиторию и что в недалеком будущем ему придется обеспечить свою творческую и финансовую автономию. Его друг, оператор Майкл Чепмен, которого он пригласил на закрытый показ перед официальной презентацией, был поражен, что компания Disney предоставила режиссеру такую свободу действий. В качестве примера он привел сцену, в которой Макс подрезает тормоза в машине Германа Блюма, чтобы тот попал в аварию: «Это сюрреализм, манера Годара!»[32] Но Уэса Андерсона не волнует правдоподобие или вкусы других людей; для него важна связность событий внутри фильма. Для него мир вымысла – не реальный мир. Поэтому здесь он вправе делать все, что ему заблагорассудится, в том числе – задергивать занавес на экране. Он доводит фантазию до пика, даже если тот сбивает зрителя с толку…
Раннее признание
Осенью 1998 года фильм «Академия Рашмор» был готов к туру по североамериканским и канадским независимым фестивалям. В Торонто, Нью-Йорке и Теллуриде (штат Колорадо) второй полнометражный фильм Уэса Андерсона вызвал всеобщий интерес. Критики высоко оценили его художественные качества и игру актеров, особенно Джейсона Шварцмана. Североамериканский релиз фильма 19 февраля 1999 года подтвердил это: кассовые сборы в США и Канаде составили 17 миллионов долларов, и кинолента с легкостью окупила производство. К сожалению, этот успех не пересек Атлантику. В Европе фильм остался незамеченным, несмотря на столь же благосклонные отзывы прессы. С другой стороны, время сделает свое дело. Ведь, несмотря на молодость Уэса Андерсона (в мае 1999 года ему исполнилось тридцать), «Академия Рашмор» уже выделялась как зрелый фильм. Его сложный сюжет – отчасти история инициации, отчасти причудливая комедия, отчасти мелодрама для взрослых (встреча трех одиноких людей, охваченных горем и депрессией). С точки зрения режиссера, шаг вперед, совершенный после «Бутылочной ракеты», ошеломляет. Уэс Андерсон с помощью Роберта Д. Йоумена и Дэвида Уоско провозгласил своего рода эстетическую хартию, от которой он больше никогда не отступит: симметрия и тщательно продуманная композиция кадра, последовательность сцен, медленные движение камеры вбок и назад, замедленное изучение деталей, драматические роли цвета и музыки.