- Приятного аппетита! - тихо прошептал на прощание.
- Спасибо.
- И тебе не болеть, - мило улыбнулся Асканио.
- До встречи, - пожали руки друг другу мужчины,
… и новый знакомый с миром удалился прочь.
***
- А Вы так ему доверяете?
(удивленно дрогнула бровь;
уставился взглядом в глаза, а на губах заплясала милая улыбка)
- Подписали, нормально так и не перечитав, что там, в тех бумагах.
(рассмеялся)
- Он просто знает, что если хоть в чем-то будет прореха с его стороны - достану из-под земли и голову оторву. Так что… доверяю.
(смущенно улыбнулась)
- Ну, не знаю…
(едва слышно прошептала, и то, больше для себя, чем для него)
- Так что? Что будем заказывать? Вино?
(нервно, машинально, скривилась)
- Еще ж не вечер, а я уже буду хмельная, - невольно рассмеялась.
Заулыбался и Асканио.
- Никто ж и не хочет спаивать бедную девушку. Так, к салатикам, пошалить.
(промолчала)
- Как тебе салат "Цезарь"?
- Сами решайте, - несмело вздернула плечами.
- Хорошо. Тогда салат "Цезарь", "Алла болоньезе", на десерт - "Тирамису", и бутылочку красного.
(нервно сглотнула - если мне придется расплачиваться самой,
то отныне я здесь рабой стану)
- Амэли, это я так действую на тебя, или что нервничаешь? Может, у тебя что-то случилось?
(строгие, настороженные глаза пристально уставились взглядом в мои)
- Да нет, все нормально. Я, просто, не очень уютно себя чувствую в ресторанах. А так…
(о-го-гО! Если я вам выдам всю правду, что глушит мою голову и сердце - явно ахните и сбежите прочь от такого приземленного создания, как я)
- Ясно. В следующий раз, значит, ограничимся обычной кафешкой. Да? - мило заулыбался.
(невольно покраснела и спрятала взгляд под стол)
В следующий раз?
- Как там успехи… с ангелом? Есть замыслы… насчет идеальности?
(неожиданно, любезно сменил тему)
(замялась на мгновение)
- Да так, еще прошлый рисунок незакончен. А насчет Элизабет и ее вариаций - пока не задумывалась.
Хотя… - (замерла, перебирая былые мысли) - Не хочу, чтобы мой ангел спал на одре. Саркофаг этот… Нет. - На большой мягкой кровати, а еще много мягких подушек. Маленьких, ажурных таких.
- А зачем много? Разве одной, большой, мало?
- Мало, - (по-детски рассмеялась). - На одну улечься, вторую - под бок, третью - обнять… И пошло поехало.
Расхохотался, расхохотался добродушно.
- Нужно будет попробовать.
(смущенно спрятала взгляд)
- Что там пробовать. Берешь - и спишь.
- Вот, ваш заказ, - любезно отрапортовал официант и поставил тарелки на стол. - Приятного аппетита.
- Спасибо, - спешно ответила я.
Асканио промолчал,
лишь мило улыбнулся мне.
- Так, а ангел? Будет… спящим?
- Скажем, задумался - и прикрыл веки. А уж, какие думы (а иногда и навязчивые сновидения) там, под тяжелыми занавесами, - остается лишь гадать.
- Ох, я уже с нетерпением жду… результат.
- Спасибо, - (смущенно закусила нижнюю губу), - Спасибо.
Глубокий вдох - и принялась… воевать с Цезарем.
***
Едва смогла уговорить Асканио не провожать меня.
И да, я не попала в вечное рабство "Колобка" - мой "друг" любезно расплатился за все сам.
Глупое, наверно, это замечание.
Но простите, простите. Для меня, увы, этот момент слишком… важен.
Представляете, едва мы расстались (Аско сел в свой автомобиль и укатил в неизвестном направлении), как этот корявый администратор, Колобок, догнал меня и…
тут же выдал (едва не давясь слюной от волнения):
- А, а вы еще не передумали? Хотите у нас работать? Есть один вариант…
(замялась, замялась я на мгновение - очень, очень соблазнительно…
Н-но, увы.
здесь уж часто бывает Герой моей Сказки, а значит - значит нельзя)
- Нет. Я, вообще, тогда… пошутила, - пронесла полную чушь;
резкий разворот - и спешно пошагала прочь.
… покамест, Сказка моя… еще дышит.
Глава Седьмая
Три дня упорных поисков - и все же нашла. Нашла я себе работу.
Так же по утрам. С семи до трех. Пять дней в неделю…
Свободны - среда и воскресенье.
Да уж.
Все хорошо, на все согласна,… да вот в воскресенье мое, свободное это, Cimitero acattolico закрыто.
Придется выдумывать, чем заниматься другим. Где-то искать новые места… для вдохновения…
Вот и иду, иду, бреду сейчас… по зеленым аллеям, теряюсь в глубине парков - ищу свою Музу.
И это - не то, да и это - не так.
Людно, слишком людно здесь - до ужаса и отчаянного крика раздражают всё и все.
Дамочки, мамочки, дети, старики с газеткой, парни… с собаками-свиньями на поводке.
Брр.
Верните мне мой рай.
Верните тишину и покой.
- Одно мороженное. С вишневым джемом.
- Два, давайте два таких, - от его голоса даже подкинуло на месте. Резко обернулась. - Асканио?
- И снова встретились, - мило улыбнулся мой "друг" и тут же дернулся, забирая две порции сладостей. - Возьмите.
(протянул деньги за двоих)
- Я сама заплачу.
- Не чуди, Амэли. Не чуди, - заботливо обнял (свободной рукой) за плечи и отвел меня в сторону.
Немного замялась. Слова застряли в горле.
- А в-Вы, здесь… ?
- А я здесь проездом. Еду, ничего не подозревая, а тут бах - и в окно увидел тебя. Вот и думаю, дайка поздороваюсь! Как жизнь? - протянул мне руку, дабы я уцепилась удобнее за локоть, и могли спокойно прогуляться.
- Да так, … свободные минутки выпали на воскресенье, а Acattolico закрытое в воскресенье. Вот и пытаюсь, за пределами некрополя, найти что-то милое сердцу.
- И как успехи?
- Пока ничего.
- А другие кладбища?
(скривилась)
- Не люблю другие - они меня удручают, пугают.
(рассмеялся, радушно захохотал)
- А Протестантское нет?
- Привыкла уже.
- Ясно.
- Кстати, - (решила состроить вид умной), - когда-то сам Оскар Уайльд, побывав там, на нашем любимом Cimitero acattolico, сказал, что это - самое святое место… в Риме.
(радушно ухмыльнулся)
- Что? - только и смогла выдавить в оправдание;
покраснела,
секунды, чтобы собраться - и вновь продолжила (обижено надув губы),
- П-правда. Я читала про это.
(пытаюсь оправдаться)
- Знаю. Слышал и я, - (глубокий вдох, дабы привести мысли в порядок), - В 1877 году Оскар проведывал английского поэта Китса. Занимательно то, что Уайльд боготворил этого Джона, умершего совсем молодым (как некогда и сам Китс боготворил озаренного юношеской гениальностью Томаса Чаттертона, покончившего с собой в возрасте восемнадцати лет, и все-таки оставившего в наследие потомкам немало запечатленного в искусстве совершенства). Уайльд посетил в Риме могилу Китса и дом, где тот умер, о чем потом и писал лорду Хоутону. Видишь ли, ему не понравилось барельефное изображение головы Китса - точнее, его портрет в профиль в медальоне. И вот захотелось Оскару, чтобы заменили все это на окрашенный бюст, похожий на тот, который у раджи Кулапура во Флоренции. Ведь тонкие черты лица Китса и богатство его красок невозможно воспроизвести в обычном белом мраморе .[3] Кажется, примерно так звучали его слова.
(удивленно заморгала; да уж - хотелось, да не вышло, только дурочкой себя выставила).
- А вы любите английскую поэзию… тех времен?
(радушно улыбнулся; короткий взгляд на меня)
- Нет. Я больше прозу люблю. Да и так, философские рассуждения, чем просто -переливание из пустого в порожнее.
(пристыжено закусила губу - да уж, более опущенной я давно себя не чувствовала)
- А я люблю поэзию. В особенности Ахматову.
- Русская? Серебряный век?
- Да, - (невольно закивала головой). - Она самая. Анна. Обожаю ее любовную лирику.