Ничего удивительного. В той невнятице, которую лепетал Уилт, трудно было признать не то что объяснения, а вообще человеческую речь.
– Крыша поехала, – констатировал врач. которого вызвал Глаусхоф, чтобы уколом вернуть Уилту дар речи. – Вот к чему приводит ПГ-2. Хорошо, если он хоть когда-нибудь заговорит.
– ПГ-2? Но мы применили самый обычный паралитический газ, – возразил Глаусхоф. – Стал бы я напрасно тратить ПГ-2. Он предназначен для советских диверсантов-смертников.
– Так-то оно так. Но я сужу по симптомам. Разберитесь-ка там со своими канистрами.
– А заодно с недоноском Харой, – добавил Глаусхоф и пулей вылетел из комнаты.
Когда он вернулся, Уилт принял позу эмбриона и спал без задних ног.
– Действительно ПГ-2, – удрученно признался Глаусхоф. – Что нам теперь делать?
– Я свое дело сделал. – сказал врач. Он решил ограничиться только одним уколом. – Вкатил ему дозу антидота, чтобы не наступила смерть мозга.
– Смерть мозга? Но я его еще не допросил. Что же мне – оставаться при пиковом интересе? Этот паршивец, мать его так, вражеский агент. Я обязан выяснить, кто его подослал.
– Мистер Глаусхоф, – устало сказал врач, – сейчас три часа ночи. У меня на руках восемь женщин, трое мужчин, один лейтенант и еще этот, – врач указал на Уилта. – Всем грозит психическое расстройство, вызванное нервно-паралитическим газом. Спасти-то я их спасу, но почему я должен бросить всех и возиться с этим, как вы говорите, террористом с защитной повязкой на мошонке? Хотите его допросить – ждите. И молитесь за него. Ах. да: если он через восемь часов не выйдет из комы, дайте мне знать. Возьмем у него кое-какие органы для трансплантаций.
– Погодите, – остановил его Глаусхоф. – Если кто-нибудь из них хотя бы заикнется…
– Что их отравили газом? – с сомнением спросил врач. – Вы, майор, кажется сами не понимаете, что натворили. У них память отшибло начисто.
– …Что сюда проник шпион! – рявкнул Глаусхоф. – Насчет газа все ясно. Это лейтенант Хара постарался.
– Ну уж это вам виднее. Мое дело – здоровье военнослужащих, а не безопасность базы. Надеюсь, вы сумеете объяснить генералу Офри, что стряслось с его женой. Только чур не просить, чтобы я подтвердил, будто кое-кто из дамочек, в том числе миссис Офри, повредились в уме без всякой причины.
Майор взвесил все за и против и решил, что обращаться к врачу с такой просьбой действительно не стоит. Ну ладно: за все ответит лейтенант Хара.
– Скажите, а как себя чувствует Хара?
– Как может чувствовать себя человек, получив удар в пах и надышавшись ПГ-2? Я уж молчу о том, что у него всегда мозги были не в порядке. А сегодня ему пришлась бы очень кстати вот такая штука, – врач взял в руки коробочку от крикетных шаров.
Глаусхоф задумчиво осмотрел ее, перевел взгляд на Уилта и спросил:
– Для чего террористу эта хреновина?
– Наверно, боялся того же, что схлопотал лейтенант Хара. – предположил врач и направился к двери.
Глаусхоф прошел вслед за ним в соседний кабинет и вызвал капитана Клодиак.
– Присаживайтесь, капитан, – предложил он. – Расскажите-ка по порядку, что же сегодня произошло.
– Что произошло? Думаете, я знаю? Этот маньяк – Хара…
Глаусхоф жестом остановил ее:
– Должен вам заметить, что в настоящее время лейтенант Хара очень плох.
– Скажете тоже – «в настоящее время». Он всегда был плох. У него шариков в голове не хватает.
– Ну, сегодня, положим, ему зашибли не голову.
Капитан Клодиак жевала резинку.
– Значит, те шарики, что у нормальных мужчин между ног, у него в голове. Но меня это не касается.
– Напрасно вы так думаете. Избить младшего по званию, это, знаете ли, чревато.
– Так же, как и развратные действия в отношении старшего по званию.
– Вполне вероятно. Только вы сперва докажите.
– По-вашему, я вру? – возмутилась капитан Клодиак.
– Нет, что вы. Я-то вам верю. А вот поверят ли остальные, сомневаюсь.
– У меня есть свидетели.
– Были. Судя по словам врачей, на них уже нельзя рассчитывать. В свидетели они, можно сказать, не годятся. Паралитический газ плохо действует на память. Вы разве не знаете? А по поводу избиения лейтенанта Хары составлен протокол, и вам едва ли удастся его оспорить. Возможно, вам и не придется его оспаривать, и все же я бы советовал оказать кой-какое содействие нашему отделу.