— Ты же черствый сухарь, — хмыкает омега. — Машина для убийств, что ты знаешь о любви.
Риз поворачивается к омеге, несколько секунд пристально смотрит на парня и решает все-таки промолчать. Оставшуюся часть пути до особняка они едут в полной тишине.
***
— У меня будто дежавю, — говорит Чонгук стоящему рядом Намджуну. — Сюда бы бульдозер и снести к чертям все здание вместе с заседающими здесь старперами, а землю посыпать солью, пусть ничего не растет.
— Иногда я не понимаю, когда ты шутишь, а когда нет. На последнем собрании Домов ты говорил Сэмуэлю, что дырка у него между глаз смотрелась бы очаровательно. Я думал, ты пошутил, — Намджун кивает подошедшему Джунсу и еле сдерживает улыбку, видя, как взгляд альфы метает молнии.
— Я не люблю шутить, — хмыкает Чонгук.
— Почему меня вытаскивают из-под очаровательного омеги за то, чего я не совершал! — Техен вальяжной походкой идет к парням и, не удержавшись, шлепает по заднице пробегающего мимо секретаря-омегу.
— Манер бы тебе, Техен, и цены бы не было, — серьезно говорит Намджун и идет к двери, ведущей в зал заседания Совета.
Внеочередное заседание Совета прошло по обращению главы четвертого Дома. Джунсу утверждал, что Второй Дом, нарушив территориальные границы, стал продавать свой товар в районах Ли. Чонгук обвинения не отрицал и даже подтвердил, что его люди в ходе стычки вчера ночью застрелили троих парней Ли. Чонгуку было вынесено строгое предупреждение и вновь наложен штраф.
Вторым вопросом на рассмотрении было то, что Чонгук, не дождавшись решения Совета, полностью взял под свой контроль бизнес Сэмуэля и его территории. Последнее беспокоило не только Совет, но и глав всех трёх Домов. Главы предупредили Совет, что если орган не примет меры, главы сами будут напрямую решать свои проблемы с Чонгуком. Это означало бы войну, большие человеческие жертвы и хаос в стране. Чон только усмехнулся и заявил: «Это только начало, и отступать я не собираюсь».
В частности в своем обращении к Совету Чонгук сказал следующее:
— Признайтесь, что максимум, что вы можете сделать — это оштрафовать меня, а потом на эти деньги снять себе блядей — моих же блядей, позвольте отметить. Если век назад Совет уважали и боялись, то это ваша ошибка, что сейчас всем на него похуй. Вы бессильны передо мной. Вы не можете приговорить меня к казни, как сделали бы ваши предки, все что вы делаете — это получаете зарплаты за наш счет, живете в роскошных домах и отдыхаете на островах. Я оплачу штраф, но мне похуй на ваше предупреждение, пусть хоть сто раз оно будет строгим. Пойдите против меня, закажите меня, сделайте уже хоть что-нибудь, дайте мне повод, и я сотру вас в порошок. И тогда мы закончим этот цирк.
— А вы, — повернулся он к сидящим за столом главам Домов, — или тщательно охраняйте свои владения, или пеняйте на себя. У меня нет друзей и партнеров среди вас, но у вас есть то, что рано или поздно будет моим, поэтому перестаньте ныть Совету и объявите мне войну. Давайте закончим этот вопрос раз и навсегда.
Намджун всю короткую речь Чонгука хмурился, поглядывал за сидящим в углу Джином и обдумывал последствия выпадов младшего. Техен же сверлил взглядом Намджуна, видимо ожидая его мнения обо всем этом. Джунсу так и просидел все заседание с раскрытым ртом и только на самом выходе, нарочно задев Чонгука плечом, пригрозил ему лично заняться «проблемой». После заседания совета Чонгук столкнулся с Джином в приемной и, смерив его презрительным взглядом, посоветовал тому искать новую работу.
— Не думаю, что ваши угрозы, господин Чон, могут быть когда-либо выполнены, — холодно говорит ему на это бета.
— А я не думал, что судьба может сыграть в настолько злую шутку и наградить такой внешностью того, кому не суждено познать плотских утех до конца жизни, — гадко усмехается альфа. Чонгук наслаждается растерянным выражением лица омеги, которому приходится спрятать взгляд, чтобы никто не заметил, собирающейся влаги в уголках глаз.
— Ты ведешь себя некрасиво, — Намджун останавливается рядом с парнями и зло смотрит на Чона.
— Не знал, что у нашей беты-неудачника появились защитники, — хмыкает альфа. — Может заберешь его к себе, дашь работу. Уверен, он отлично будет справляться с хозяйством и готовить обеды твоим любовникам.
Намджун видит, как тень обиды ложится на лицо Джина, замечает, как дрожит его нижняя губа, и еле сдерживается, чтобы не разбить Чонгуку его красивое лицо.
— Пойдем, нам надо поговорить, — шумно втянув воздух сквозь сжатые зубы, говорит Ким Чону и идет к лифту.
Чонгук хочет поехать в свой офис и заняться всем тем, что пришлось отложить из-за этого бесполезного заседания, но Намджуну отказывать он не будет. Тем более, Чон понимает, что пересек черту.
— Ты молод, импульсивен и вспыльчив. У тебя пока мизерный опыт в этом всем. Бросая вызов другим Домам, ты ставишь под риск не только свое благополучие, но и всей страны. Не стоит забывать, чем закончилась последняя война Домов, — Намджун сидит на заднем сидении своего роллс-ройс и пристально смотрит на сидящего рядом альфу.
— Когда ты получил Дом? — резко спрашивает его Чон.
— Мне было двадцать, — не ожидая подвоха, отвечает Ким.
— И ты говоришь про мою неопытность? — смеется Чонгук. — Я с десяти лет иду к этому, если сложить дважды два, то получается, что я опытнее. Так что будь добр, начинай разговор с других слов.
— Я знаю, что ты силен, у тебя огромная власть, но, творя беспредел и ломая авторитеты, единственное, чего ты добьешься — это то, что Дома объединятся против тебя, и ты погибнешь, — серьезно говорит Намджун.
— Я только и жду вашего объединения, убью одним выстрелом всех. Потому что мне надоело, что вы ходите вокруг да около, я дал вам выбор — объединимся под моим Домом. А что делаете вы? Продолжаете бегать к Совету и лезете в мою казну. Так не будет вечно продолжаться. При всем моем уважении лично к тебе, я знаю, чего я хочу, и я ни перед чем ради этой цели не остановлюсь, — с нотками стали в голосе говорит Чон.
— Ты слишком жесток, для тебя нет ничего святого, а таким людям быть на самой верхушке нельзя. Ты не готов к этому, — спокойно говорит Ким. — Мы не просто преступные группы, у нас есть правила, законы, понятие чести, в конце концов, иначе что бы нас отличало от ворюг на улицах. Ты ничему не подчиняешься, ты никого не слушаешь, не считаешься. Твой рассвет будет недолгим. Пойми это, пока не поздно.
— Я свое слово сказал и буду надеяться, что мне не придется воевать против тебя, но если придется, знай, моя рука не дрогнет. До сих пор не дрогнула, — хмыкает Чонгук и тянется к ручке.
— Разве? — усмехается Ким. — Я просто буду надеяться, что ты образумишься и перестанешь быть таким ненасытным. А еще я буду думать, что один раз дрогнувшая рука дрогнет еще раз.
Чонгук вскипает от слов старшего, прекрасно понимая, о чем он говорит, но решает промолчать. Альфа покидает машину Намджуна и едет в особняк к Чимину. Чонгук соскучился по своему вечно всем недовольному брату.
***
После тяжелого и богатого на события дня, Чонгук решает отдохнуть. Отдыхает глава второго Дома так же, как и простые смертные. Ну почти. Море дорогого алкоголя, минимум четыре омеги и несколько дорожек любимого порошка. Чонгуку надо просто набрать своего помощника или позвонить Ризу, и все это добро будет ждать альфу в его роскошном пентхаусе в Royal Group. Вот и сегодня, дав знать о своих пожеланиях секретарю, Чон вызвал Риза в особняк и, опустившись на пассажирское сиденье бентли, приказал ехать к зданию офиса, где на последнем этаже располагается квартира альфы.
Всю дорогу Чонгук переписывается с одним из своих партнеров, смотрит на ночной город и расслабленно затягивается сигаретой.
Риз молча крутит руль, периодически меняет музыку и мечтает о холодной бутылке пива. Тишину в машине нарушает поступивший в салон авто звонок от Сюзи. Риз дергается, чтобы отключить блютуз, который автоматически соединил авто с телефоном, но Чонгук одергивает его руку.