— Я в науку как-то больше верю, с улыбкой отвечал Менделеев, — хотя крещен и с супругой в православной церкви венчаны. Иначе у нас нельзя…
— Понимаю… Хотя насчет науки я так вам скажу: я свою науку батожьем да розгами отцовскими постигал. Потом еще гонениями и унижениями разными. Может, потому и поднялся, что Господь хранил и оберегал. Но не о том разговор. Дело у меня к вам. Прямо скажу, коль откажете, не обижусь, А дадите согласие, в накладе не останетесь. Плачу щедро, никого в обиде не оставил пока…
— И что за дело такое? В чем ваш интерес? Насколько мне известно, винные откупа вы оставили после государственных указов на этот счет. Слышал, будто железные дороги на юг прокладываете, нефтяными промыслами интересуетесь. Хотите, угадаю? Не иначе как добычей нефти недовольны? Правильно говорю? Иначе бы вряд ли пожаловали, о моем интересе к этому вопросу широко известно…
— Вы, как посмотрю, еще и провидец, угадали. Нефть меня в последние годы весьма занимает. Только доходов с нее — пшик один, не более того. Другие разбогатеть успели, а у меня одни расходы. Вот мне добрые люди и подсказали к вам на поклон пойти, будто бы вы секрет знаете, как можно от нефти прибыль получить, что там поменять требуется.
— Если у вас на промысле дело обстоит так же, как и на прочих, то менять многое придется. Как вы ее добываете?
— Да как и все: мужики ведрами ее, матушку, черпают, потом везут на перегонку, а уж там из нее выпаривают и нафтель, его еще фотогеном зовут, получаем, что в продажу идет. Ничего особенного вроде, но, чует мое сердце, на этом останавливаться не следует, уж больно много в отход идет, сжигать приходится. А коль ум да руки приложить, можно из всего этого что-то дельное получить…
— Еще как можно, — оживился Менделеев, — мне довелось ставить опыты с нефтью. При неоднократной перегонке я добился чистого продукта, который хоть сейчас в светильник заливай. Кстати говоря, нафтель ваш, или фотоген, принято с недавних пор керосином называть. Не слышали еще?
— То мне известно. Не важно, как он зовется. Главное, чтоб прибыль давал. С тем и заявился… — хохотнул Кокорев. — Иначе бы чего мне вас от дел отрывать, сами подумайте.
— Прибыль просто так не получишь, нужно вкладываться, причем деньги немалые потребуется. Готовы к тому?
— Почему бы и нет, коль оно того стоит? Есть у меня денежки, тем более коль они потом ко мне сторицей вернутся, можно и вложиться.
Менделеев оживился, вскочил со стула и по привычке начал бегать по комнате, иногда останавливаясь, чтоб лучше донести сказанное. Ему нравился этот купец, чем-то похожий на него самого, а еще больше перспектива реального дела, к чему он давно стремился.
— Тогда через недельку я вам изложу на бумаге совместно со своими чертежами, чем следует заняться в первую очередь… — сообщил он, слегка подумав.
— Э-э-э, мил-человек, этак дело не пойдет. Мне надо, чтоб вы на месте все показали. Бумага — это хорошо, но у меня к ней, бумаге-то, веры никакой нет. На ней всякое написать можно. А вот когда живой человек все покажет и пояснит, то другое дело. Иначе не пойдет.
— Вы что ж, предлагаете, чтоб я с вами поехал? — с удивлением спросил Менделеев, — И куда это? На экипаже или как? И сколько это времени займет? Знаете, у меня малютка-дочь, и оставлять ее одну с матерью, которая к тому же неважно себя чувствует, мне бы надолго не хотелось.
— Наймите хорошую няньку и кого там еще нужно. Докторов для супруги, моей платы за ваше участие в обследовании нефтяных приисков должно хватить на все и еще останется, чтоб построить собственную дачу, а не ютиться в таком вот пристанище для бедняков. — Он обвел рукой помещение, где они находились. — Вашего жалованья, как понимаю, на приличное жилье не хватает, но вы же умный человек, для вас все двери открыты. Кстати, сколько вы хотите за свою поездку на Каспий?
— Куда? — удивился Менделеев. — На Каспий, да туда добираться только не меньше недели…
— На моем пароходе «Кормилец» управимся быстрее, обещаю. Пойдем по Волге, там такая красотища глаз радует! И вы, глядишь, отдых получите, а то белее той бумаги, на которой буковки рисуете. Так недолго и до крайности дойти. Соглашайтесь. Так все же, сколько возьмете за работу? Пяти тысяч хватит? Могу прибавить, коль дело с переработкой нефти моей выгорит. Тысячи полторы-две, но не больше…
— Сколько? — не поверил Менделеев. — Да у меня годовое жалованье… — он не договорил, махнул рукой, — нет, тысячи вполне хватит. А то много запрошу, много и вы от меня потребуете.