Идея была вполне реальная. Если крепко прижать Строгова с липовыми "вещдоками" и вдвоем прессовать его, все время намекая на бандитов -дружков Нокаута, которые уже ищут Матвеева... он может расколоться. На закаленного блатаря такие штуки не особо действуют. "Очную ставку давай, начальник", -- скажет блатной и ухмыльнется. А вот "интеллигент" Игорь Строгов может расколоться. Идея хоть и не была шедевром оперативно-следственной работы, но мне понравилась. Я так Димке и сказал. Но он вдруг сам же от нее и отказался.
-- Стоп, -- говорит Димон. -- Идейка, конечно, рабочая, но мы оставим ее на самый крайний случай. Я вот что подумал, Леня. Сумму, наверное, Саша Матвеев зарядил Игорьку неслабую?
-- Да уж наверно.
-- И я думаю, что навряд ли Игорь расплатился.
-- Почему?
-- Деловой человек, Леня, не будет держать несколько десятков тысяч баксов в чулке. Пять, десять тысяч -- возможно, допускаю. Но остальные бабки вложены в дело. Их еще нужно достать. Занять, взять кредит, продать что-то и так далее. За час такие вещи не делаются, а у Игоря времени не было. Двадцать третьего Саша завалил Нокаута, и они сразу разбежались. В тот день, скорее всего, не встретились. А двадцать четвертого Строгов был уже в нежных руках наших коллег. И был в этих руках десять суток. То есть опять же никак не мог заплатить. А Трубников все это время где-то отсиживался, ждал денег. Без денег он никуда не сорвется. Не для того он человека погубил... Потом, по истечении десяти суток, наш лепший кореш Строгов выходит. Вот здесь-то и начинаются выплаты! И я не убежден, что они все сделаны. Значит, они должны контактировать. Если не адрес, то номер телефона или, допустим, пейджера Саши Строгов должен знать.
-- Может и не знать, -- ответил я. -- Может быть, Саша сам выходит на связь.
-- А что мы будем гадать? -- возразил Димка. -- Давай-ка завтра пощупаем записную книжку товарища Строгова. Может, и найдем какой интересный телефончик.
На этом мы с Димоном и порешили. Он ушел, а я поехал домой. Я ехал и думал: что за черт? Почему же так устроена наша правоохранительная система, что лучшие кадры... Нескромно. Знаю, что нескромно... Плевать! Убийцу Матвеева вычислили мы вдвоем, а не официальная служба. Почему система устроена так, что лучшие кадры из системы уходят? Замордованные кто нищенской зарплатой, кто бюрократической дурью -- уходят. Добро, когда уходят в шарашки, на шабашки. Но ведь уходят, случается, в криминал... А сколько настоящих ментов уже спилось? А какие потери понесла питерская милиция за те годы, когда ей руководил один генерал из внутренней службы? Генерал все грозил разобраться с "тамбовскими", но "тамбовские" как были -так и есть, а оперов и следаков в те годы много уволилось. Я ехал и думал, сколько пользы мы могли бы принести системе, но оказались ей не нужны... Мысли были обычные, неновые. Передуманные и переговоренные в ментовских компаниях сто раз. И уже, казалось мне, все давно отболело. Но стоило мне разок прикоснуться к прежнему моему ремеслу -- и вот заболело опять. Именно поэтому мы с Петрухой не можем поставить точку на незавершенном деле. Не можем, не хотим просто получить честно заработанные деньги, а потом пойти пить водку со спокойной душой.
Матвеев-Трубников в Питере. И я не успокоюсь, пока не защелкну на нем наручники. Может быть, это сделаем не мы, а действующие сотрудники... это не принципиально. Но для меня очень важно, чтобы это произошло.
Мысли потекли в привычном направлении, и я стал прикидывать: а правильно ли мы идем? Версия, которую мы с Димкой построив или независимо друг от друга, была изящна, проста и логична. Но все же была совершенно умозрительна. Базировалась на опыте и на интуиции. Я был на девяносто девять процентов уверен, что прав, что все именно так и было... но не имел ни одного доказательства.
Я вспомнил случай, как в начале девяностых братаны развели одного барыгу -- директора крупного универсама и нескольких торговых точек поменьше. Во время одной стрелки, когда терли пустяковый рабочий вопрос, на глазах барыги "вспыхнул скандал", и один из братков, глазом не моргнув, "застрелил" другого. Все выглядело натурально: выстрел, кровь, труп. Директор был ошеломлен. Его в буквальном смысле трясло. После этого "зверского убийства" он был полностью в руках братков.
В случае со Строговым мы, видимо, имеем вариант этой истории. Да что там "видимо"? Я в этом уверен. Я только не знаю, планировал Трубников это загодя или его "озарило" и он принял решение в последний момент.
Я мысленно прошелся по всей схеме и не нашел в ней откровенных глупостей или натяжек. Завтра, подумал я. Завтра все решится._
* * *
_Петрухин:
Ленька меня частенько удивлял. В очередной раз удивил сегодня. То, что произошло в офисе "Магистрали" двадцать третьего апреля, с самого начала не укладывалось в привычные схемы. Это настораживало. Интуиция подсказывала: что-то здесь не так. И версия "провокационного" убийства лежала, в общем-то, на поверхности. Но все же пришел я к ней не сразу. Мне понадобилось сопоставить "виртуальный психопортрет Матвеева", его образ жизни (о котором я еще и сейчас почти ничего не знаю, а только ДОГАДЫВАЮСЬ) и нелогичный "дублет" в "Магистрали".
А Ленька все это просек раньше меня. Голова у него варит что надо, в напарнике я не ошибся. Сыщик -- это все-таки совершенно особая профессия. Стать путевым сыскарем можно только тогда, когда ты болеешь душой за дело. И тогда уже ты "кубатуришь", как Ленька скажет, помимо своей воли. Ты едешь замотанный с работы, почти валишься с ног, но все равно кубатуришь в голове варианты... А потом жена говорит тебе, что ты сволочь и эгоист... А товарищ полковник Мудашев говорит тебе, что все начинается с элементарной неряшливости в делах, а заканчивается выстрелом в товарища... А жена ослепшего Костыля говорит, что ты козел.
И ведь, наверное, они в чем-то правы. Все правы. Костылева жена уж точно права.
Ленька высадил меня у подъезда и укатил на своей "антилопе". Мы с ним очень разные: он -- педант. С каждой бумажки снимает копию и складывает в папочку... Товарищу Мудашеву придраться было бы не к чему.
Впрочем, товарищи Мудашевы всегда находят, к чему придраться. Ленька уехал, а я пошел домой. Хотелось выпить, но я пить не стал.
Завтра мы будем колоть Строгова._