Первенцы делятся на две группы
Так как же из этого целеустремленного, непреклонного и успешного первенца получается угодник? Это просто. Никакая теория личности не подгоняет людей под единый шаблон. Единственных детей и первенцев можно разделить на два основных типа: покладистых и волевых. Или, иначе говоря, на робких и напористых.
Покладистые единственные дети и первенцы надежны и послушны, они всегда привычно говорят: «Да, мама… Хорошо, папа… Я так и сделаю».
Первенцы и единственные дети хорошо учатся, из них вырастают ответственные, добросовестные сотрудники. Думаю, что главная причина того, что первенцы выбирают самую прямую дорогу и бегут по ней так быстро, заключается в том, что они нуждаются в одобрении. Сначала они хотят угодить маме и папе, потом — своим супругам и собственным детям.
Покладистый первенец и недоваренный лосось
Я посвятил много времени исследованию первенцев; бóльшая часть моей клиентуры — это первенцы и единственные дети. А лучшие мои исследования на эту тему, пожалуй, проводятся дома, поскольку я женат на Санде — она самая покладистая и приятная из всех первенцев, которых я только встречал. Я часто рассказываю историю о том, как однажды в одном из лучших ресторанов страны Санде подали недоваренного лосося. Она упорно продолжала ковырять его, но съесть ей почти ничего не удалось. После нескольких тревожных вопросов с моей стороны она признала, что его «немного не доварили».
Выражение «немного не доварили» весьма неточно описывает злосчастного лосося. На самом деле его можно было отправить в ресторан под названием «Готовим сами из полуфабрикатов». Я тут же позвал официанта и сообщил ему о проблеме. Он в ужасе схватил со стола тарелку Санде и исчез на кухне, где шеф-повар пришел в еще больший ужас. Через несколько минут прибыла новая тарелка отварного лосося, на сей раз доведенного до полной готовности, за ним последовала огромная порция десерта «Аляска» — в качестве извинения от руководства ресторана.
Санде понравился второй вариант лосося — он был приготовлен замечательно, но она все же была немного смущена этим инцидентом. Будучи покладистым и угождающим первенцем, она предпочла бы не жаловаться, а просто «смириться с этим». Санде всегда была терпеливой и заботливой. Однако ей удалось избежать ловушки разочарованного перфекциониста, который часто бывает единственным ребенком или первенцем.
Если вдуматься, Санде — это классическая иллюстрация того типа, который я называю Позитивной Угодницей. Это человек, который договорился со своей угождающей натурой и живет удовлетворенно и счастливо. Мы еще услышим о Санде в последней главе этой книги, где я расскажу, как угодницы могут найти счастье в мире контроллеров.
О, этот контролирующий вас внешний мир! Ко мне на консультации часто приходят жены-угодницы, которые замужем за мужьями-контроллерами. Чаще всего оба являются единственными детьми или первенцами — одно из самых взрывоопасных сочетаний в браке. Уступчивые жены-первенцы обычно стойко терпят своих мужей-контроллеров (тоже первенцев), которые оказываются скупыми на все — от денег до любви и времени, которое они уделяют своей семье. Такие жены могут долгие годы мириться с тем, что о них вытирают ноги, и тихо лелеять свою обиду, но, когда их терпению приходит конец, они способны на хороший, полноценный взрыв.
ДОКТОР ЛЕМАН: «Чего вы хотите?»
ОДРИ: «Уйти!»
Одри и Фрэнк — пара, идеально подходящая под это описание. Фрэнк, контроллер-первенец, довел Одри, единственного ребенка-угодницу, до крайности. Она молча страдала девять лет, родив пятерых детей и приспособившись к черно-белому мировосприятию технаря Фрэнка. Одри приходилось отчитываться за каждый цент семейного бюджета и в одиночку растить пятерых детей (старшему — девять, младшему — полтора года). Фрэнк в семье отсутствовал. В те дни, когда он не задерживался допоздна на совещаниях в своей компании (хай-тек, аэрокосмические технологии), его вечера были заняты спортивными соревнованиями городской лиги. Летом это был софтбол, зимой — баскетбол. Его не было дома по меньшей мере пять вечеров из семи, а в два других он лежал в прострации перед телевизором, не желая утруждать себя прозой семейной жизни.
Когда я спросил Одри, чего она хочет, она ответила: «Уйти!» Она была на грани. В небольшом районе, где они жили, ей не удалось завести друзей. Одри казалось, будто она в ловушке, в изоляции. Она старалась угождать Фрэнку и детям и почти ничего не получала взамен. Ее игнорировали. Фрэнк не допускал никакого физического насилия, но с присущей ему инженерской дотошностью часто давал ей понять, что она не вполне соответствует его идеалу жены. Думаю, что на должность жены ему бы лучше всего подошла «экономка», «домоправительница». В сущности, Фрэнк оставил Одри одну и погрузился в свой собственный мир.