Индельв прошипел:
- Не открывайте!
Однако я, повинуясь рефлексу, сказал одновременно с ним:
- Войдите!
Дверь робко приоткрылась. Вполглаза заглянула Марья Петровна, лицо умильное, просюсюкала, кося любопытным глазом на Индельва:
- Володенька, у вас водой газ залило... Я прикрутила, но вы сами там посмотрите...
Я помотал головой:
- Спасибо, Марья Петровна, но у меня ничего нет на кухне.
- Есть, - сказала она настойчиво. - Есть.
- Да нет, - ответил я и осекся.
Индельв уже не сидит, незаметно оказался в двух шагах сбоку. Стоит, как сказали бы знатоки, на линии огня. Руку вытащил из кармана, держит за спиной, я не вижу, что в ней, но по хребту пробежал холодок.
- Вы все же посмотрите, - проворковала Марья Петровна. - Сейчас придет Родик, вы же знаете, какой хай поднимет...
Я начал вставать из-за стола, Индельв сказал мне вдруг:
- Да плюньте на такие мелочи! Я подтверждаю, вы на кухню не ходили. Разливайте кофе, запах отпадный!
Я сделал два шага в сторону, там сахарница, Марья Петровна вдвинулась шире, голос стал совсем сладеньким:
- Володенька, все-таки это ваша кастрюлька... Сходите же!
- Не стоит, - угрюмо сказал Индельв.
- Да ладно, - буркнул я, - всего-то делов. Щас вернусь...
Индельв сказал властно:
- Нет!
В руке Марьи Петровны появился пистолет с широким дулом. Но почти сразу со стороны Индельва донеслось злобное шипение. Через комнату метнулось лиловое пламя. Марью Петровну охватило с ног до головы, словно полупрозрачная медуза облепила ее целиком. Рыхлое тело судорожно дернулось, вспыхнула одежда и тут же погасла, а пистолет в руке Марьи Петровны изрыгнул холодный узкий луч света, похожий на гиперболоидную нить.
Индельв зарычал, костюм вспыхнул и осыпался серыми хлопьями пепла. Вместо знакомого мне мажордома с внешностью нотариуса возник крепкий коренастый человек в облегающем тело костюме, похожем на загерметизированный комбинезон высотного летчика. Пистолет в его руке удлинился до автомата с узким стволом.
- Ага, - произнесла Марья Петровна злым голосом, - зерганин?
- Зертуллин, - отрезал человек, совсем недавно бывший Индельвом. Струя холодного огня пропорола пространство и ударила в пышную грудь Марьи Петровны. - Умри!
- Но не сейчас, - ответила она.
Улыбка исчезла с ее полного рыхлого лица, я вдруг понял, что вся ее рыхлая туша - вовсе не туша, а тугие накачанные мышцы, что умеют принимать вид колышущегося жира. Индельв тоже понял, что-то переключил неуловимым движением большого пальца, струя огня стала яростнее, однако Марья Петровна молниеносным прыжком оказалась перед ним, на ее груди расплывалось красное пятно, словно море кипящей лавы, я успел понять, что это плавится хитиновый бронежилет.
Я отступил еще и еще, пока не уперся дрожащим задом в стену. Они схватились врукопашную, хрип, сип, яростное прерывистое дыхание, могучие удары, от которых разлетались бы бетонные стены, однако Индельв и Марья Петровна лишь вздрагивали, снова и снова наносили страшные удары, наконец схватились и упали, продолжая сражаться. К моим ногам подкатился пистолет-автомат.
Индельв вскрикнул:
- Ваше Высочество, убейте ее...
Марья Петровна проговорила с трудом:
- Володенька, это я вас здесь защищала...
Я держал их на прицеле, в нерешительности переводил ствол с одного на другого. Похоже, слова Марьи Петровны похожи на правду, но в коммуналке она так вжилась в роль, что я ее тихо ненавидел, в то время как Индельв выглядит вполне прилично, к тому же, будучи человеком воспитанным, каждого незнакомого человека считаю хорошим человеком, пока не докажет, что он такая же сволочь, как и все на свете...
Держа оружие обеими руками, кто знает, что за отдача, я прицелился в его затылок. Индельв, как ощутил, простонал:
- Они враги...
Я вскрикнул:
- Но они могли меня убить и раньше!
- Они не были уверены, - ответил он хрипло. - Им надо было, чтобы мы вывели их на след... Убейте ее! И я поведу Ваше Высочество к вершинам власти!
Я в нерешительности перевел ствол на Марью Петровну. Она проговорила умоляюще:
- Я приставлена, чтобы охранять тебя...
- Ни хрена себе, охрана, - возразил я. - Меня эти армяне чуть не задолбали!..
- Это не армяне, - ответила она быстро, совсем не похоже на всегда заторможенную Марью Петровну. - Это нунги! Прикинулись армянами, потому что не могут избавиться от акцента и смуглого цвета кожи. Они пакостили вам, Ваше Величество, пытаясь спровоцировать, проверить на гунгность..
- Че-че?
- Это врожденное, - ответила она, - но упрятано так глубоко, что вы сами в своем врожденном благородстве о нем не догадываетесь... Убейте его, мы сейчас покинем эту планету и вернемся в ваш звездный мир!.. Вы не Светлость, вы - Величество!
Голова закружилась, я в обалделости переводил ствол то на Индельва, то на Марью Петровну, сказал хрипло:
- Вы оба лучше не двигайтесь, я ж нервный, подвержен стрессам и аллергии... Чапаев думать будет. И станьте ближе один к другому, чтобы я обоих держал под прицелом.
Они медленно поднялись, встали рядом, Индельв даже сделал бочком осторожный шажок к Марьи Петровне вплотную, глаза его не отрывались от моего лица.
- Ваше Высочество, - проговорил он, - но что бы вы ни думали... но придется выбирать, в кого выпустить пулю. Надо только поставить деление на красную черточку, это означает полное и окончательное...
Я взглянул на Марью Петровну, она нехотя кивнула. Я скосил глаза, скоба неизвестного мне пистолета легко передвинулась на красную черточку.
- Плохо вы знаете землян, - ответил я мрачно, - мы народ, способный находить выход из самых безвыходных ситуаций...
Я кивнул Индельву на Марью Петровну, он понял, провел хитроумный удушающий захват. Она в последний момент страшно напрягла шею и вздула, как кобра, воротник, а я ринулся к дверям. Грохот выметнулся в коридор, толчок о входную дверь, лестничная площадка, лифт приглашающе распахнул двери, а вот хрен тебе, уже знаю, что это за лифт и в какую галактику вдруг закинет, будучи разоблаченным, пронесся кругами по лестнице вниз, прыгая через три ступени.