Ясный посыл, который физическая наука несет миру в целом, заключается в том, что если бы наши политические, социальные и моральные «устройства» были так же хорошо приспособлены для своих целей, как линотипная машина, антисептическая установка или электрический трамвай, то сейчас, в настоящий момент, не нужно было бы прилагать сколько-нибудь заметных усилий для сохранения мира, и лишь малая толика тех отчаяния, страха и беспокойства, которые ныне делают человеческую жизнь такой сомнительной в ее ценности, присутствовала бы в наших кругах. Наука – слишком компетентный слуга, поумнее хозяев, и она предлагает ресурсы, устройства и средства, для пользования коими мы слишком глупы. И с материальной стороны Утопия-модерн должна представить эти дары как принятые – и явить мир, в котором нет более основной причины для чьего-либо рабства или неполноценности.
§ 7
Фактическое уничтожение класса рабочих и рабов даст о себе знать во всех деталях гостиницы, которая приютит нас, и спален, которые мы будем занимать. Только открыв глаза, я совершенно ясно понимаю, что лежу в постели не где-нибудь, а в Утопии. Ведь никакого угрюмого лакея по имени Боффин[20] в серо-зеленой ливрее ко мне не приставили!
Утопия! Одного этого слова достаточно, чтобы любой, стряхнув оковы сна, подскочил от кровати к ближайшему окну. Из моего, увы, не углядеть ничего, кроме огромного горного массива за гостиницей – такой и на Земле можно найти. Я возвращаюсь к окружающим меня приспособлениям и провожу осмотр, пока одеваюсь, «залипая», точно сонная муха, то над одной интересной вещицей, то над другой.
Комната – очень светлая, чистая и простая: в ней все, от мебели до портьер, рассчитано на простоту уборки и починки. Все очень пропорционально, хотя в комнате потолок несколько ниже, чем на Земле. Ни камина, ни печей не видно, и это удивляет меня. Удивление мое не проходит, пока я не замечаю на стене термометр рядом с шестью выключателями. Над этим распределительным щитом – краткая инструкция: один выключатель обогревает пол, который покрыт не ковром, а чем-то вроде мягкой клеенки; другой в ответе за матрац, который сделан из металла с продетыми там и сям катушками сопротивления; остальные – в разной степени прогревают стены, посылая ток через раздельные контуры. Окно не открыть, но на потолке комнаты – бесшумно вращающийся лопастной механизм, создающий циркуляцию воздуха в комнате. Для притока внешней атмосферы установлена вытяжка.
Рядом со спальней помещается уборная и ванная, комнаты со всем необходимым для совершения туалета. Стоит только нажать кнопку – и, проходя через спиральную систему труб с электроподогревом, в душ подается горячая вода. Если перекинуть специальный тумблер, из диспенсера на стене выскакивает кусок мыла. Грязные полотенца можно сложить в ящик, при нажатии на дно которого они уносятся по пневмопроводу в прачечную. На стене комнаты есть карточка, на которой напечатан тариф за проживание – с примечанием, где говорится, что цена комнаты удваивается, если посетитель оставит уборную не в том виде, в каком она была при его заселении.
Рядом с кроватью стоят маленькие часы, циферблат которых находится на одном уровне со стеной – ночью их можно подсветить, щелкнув удобным выключателем над изголовьем. В комнате нет углов, собирающих грязь – стена переходит в пол плавным изгибом, и помещение можно эффективно подмести несколькими взмахами механической метлы. Дверные рамы и оконные переплеты – металлические, круглые и непроницаемые для сквозняков. Вас вежливо просят перед выходом из комнаты повернуть ручку в изножье кровати – тут же ее каркас поднимается в вертикальное положение, а постельное белье вывешивается на проветривание. Стоя в дверях, я дивлюсь тому, как же здесь все умно устроено. Воспоминания о зловонном беспорядке многих земных спален невольно всплывают в сознании.
Не подумайте, однако, что эта свежая, без единой пылинки в ней комната – лишь голый функционал без намека на красоту. Ее внешний вид, конечно, несколько непривычен, но вся эта мешанина пылящихся драпировок и бестолковых украшений, характерная для земных спален – подзоры, гардины, защищающие от сквозняков из плохо пригнанных деревянных окон, бесполезные неуместные картины, обычно висящие немного криво, пыльные ковры и всякая атрибутика вокруг закопченного до черноты камина, – попросту отсутствует. Нет, здешнее убранство, хоть и простое, все же несет на себе след изысканности, рожденной чьей-то новой и прекрасной художественной мыслью. Оконные рамы также мало напоминают наши и необыкновенно красивы, в них вделаны изящные витражи. Единственная вещь в комнате, требующая хоть какого-то ухода – хрустальная ваза с голубыми альпийскими цветами.
20
Происхождение слова «боффин» не вполне ясно, но, кажется, впервые оно появилось в романе Диккенса «Наш общий друг» (1864–1865), где это прозвище носит «весьма странного вида субъект». Так называли и одного персонажа в утопическом романе Уильяма Морриса «Вести из Ниоткуда», на который здесь ссылается Уэллс.