Я слышал, как он повторил несколько раз подряд:
– Нет, это невозможно… Это невозможно…
По-видимому, он был очень недоволен и рассержен нами. Я видел, как он, выходя из сада, встретился с хозяином, отошел с ним чуть подальше и начал разговаривать, все время подозрительно косясь на нас. Хозяин тоже все время косился в нашу сторону и недовольно покачивал головой. Наконец белокурый незнакомец распростился с ним и вскоре исчез вдали, не махнув нам даже издали в знак прощания своей палкой.
Больше мы с ним, к счастью, не виделись.
Подождав несколько минут и убедившись, что он не возвращается, я стал выяснять у ботаника наше положение.
– Думаю, что нам будет трудно объяснять, кто мы такие, – сказал я в заключение. – Мы находимся здесь потому, что перенеслись в этот мир силой воображения, а это как раз одна из тех метафизических операций, которую очень нелегко признать вероятной. Многие совсем не поверят в возможность такого перехода. Я заключаю, что наши манеры и платье в сравнении с манерами и платьем здешних жителей кажутся весьма непривлекательными. И еще у нас нет ничего, чем мы бы могли объяснить свое присутствие здесь – даже летательного аппарата. Мы не можем также сослаться на странствующую звезду и вообще ни на что, на что принято ссылаться в подобных случаях. У нас нет с собой денег, так как та небольшая сумма золотых монет, которая у нас с вами имеется в настоящую минуту, по нравственным и гражданским законам Утопии должна принадлежать кому-нибудь из местных уроженцев. Я уверен, что нам предстоят осложнения с местными властями из-за этого проклятого номера в гостинице.
– Но почему же вы так думаете? – попробовал возразить мне ботаник.
– Рано или поздно – полагаю, в самом скором времени, – жители Утопии поступят с нами точно так же, как поступают со своими бродягами, – поделился опасением я.
– Если мы до этих пор не найдем себе никакой работы?
– Именно, если не будем совсем ничем заняты.
– Что ж, тогда – надо искать работу, – объявил ботаник.
– Да, работу, – подтвердил я.
Ботаник подпер голову обеими руками и принялся разглядывать даль с возрастающим удивлением.
– Что за удивительный мир, – заметил он. – Странный и новый. Я только теперь начинаю отдавать себе отчет в этой поразительной перемене. Горы те же, да и старик Бристенсток – на месте, но дома и эта дорога, и одежда, и, посмотрите, там, на лугу, какая удивительная машина убирает траву. Вот только… – Он смолк, подыскивая правильное выражение. – …Только кто знает, что мы увидим за поворотом? Кто знает, что может случиться с нами вообще? Мы даже не уяснили пока, кто в этом мире – власть имущие… даже этого – и то не знаем.
– Да, мой дорогой друг, – констатировал я, – мы в полнейшем неведении.
Глава пятая
Провалы в Утопии
§ 1
Старые утопии – за исключением тех, что придерживались «схем размножения» Платона и Кампанеллы, – игнорировали репродуктивную конкуренцию между индивидами, которая и составляет суть жизни, освещая ее лишь от случая к случаю. Бесконечное разнообразие людей, их бескрайняя градация качеств, над которыми играет рука отбора и которым мы обязаны неуправляемой сложностью реальной жизни, молчаливо отодвигаются в сторону. Реальный мир – это огромное полотно хаоса, сотканное из случайностей и неисчислимых сил, в котором люди либо тянут, либо обрывают свою нить. Утопия-модерн, в отличие от предшественниц, не смеет претендовать на изменение этого условия. Можно упорядочить и очеловечить сам конфликтный процесс, но людям все равно остается только выживать или гибнуть.
Большей частью все утопии являются воплощением идеального счастья. Авторы утопий полагают, по-видимому, что счастливая страна не должна иметь истории, что все граждане ее, которых показывает нам автор, красивы и честны, что все они без исключения представляют собой совершенство в умственном и нравственном смысле. Но преподнося нам такие Утопии, авторы забывают, что простая логика заставит нас задать следующий вопрос: что же делать в Утопии с калеками от рождения, с идиотами и сумасшедшими, с пьяницами и порочными людьми, с жестокими безумцами, которые не могут быть полезны для общества? Что там делают с людьми, которые лишены всякой энергии, которые стоят так же низко, как стоят на земле люди праздные, шатающиеся без работы и куска хлеба или просящие подаяние, дрожа от холода, в рваном платье с чужого плеча?