И это что-нибудь... с черными глазами и в шпорах?
Адела, Мартин.
Тельба. Я так и думала.
Адела. Всем остальным я нравлюсь. И только он, который принес меня в этот дом, смотрит, как на чужую. Он мне ни разу не сказал доброго слова.
Тельба. Характер. Настоящие мужчины, как хорошо выпеченный хлеб: чем тверже корка, тем нежнее мякоть.
Адела. А когда мы остаемся одни, он всегда находит повод, чтобы уйти. Или молчит и ни разу на меня не посмотрит.
Тельба. Даже так? Плохо, плохо дело. Когда мужчины на нас все время глазеют, ничего не будет, а вот когда не осмеливаются глаз поднять, все может быть.
Адела. Что вы хотите сказать?
Тельба. То, о чем ты стараешься умолчать! Слушай, Адела: если хочешь со мной говорить, давай без обиняков. Говори смелее и не бойся слов. Что ты чувствуешь к Мартину?
Адела. Желание отплатить ему за все, что он для меня сделал. Сделать что-нибудь для него, развести огонь, когда ему холодно, молчать вместе с ним, когда он грустен.
Тельба. И все?
Адела. А что еще?
Тельба. А ты не думала о том, что он уже мужчина и одинок и что ему нужна не сестра, а женщина?
Адела. Тельба!.. (Встает в испуге.) Да как вы могли об этом подумать!
Тельба. Я просто говорю, что в этом не было бы ничего странного.
Адела. Это было бы хуже - предательством.
Я во всем теперь занимаю место Анжелики, не вредя ее памяти. Но остается одно, последнее и святое, нет, нет!
Чуть гаснет свет. Входит М а р т и н. Увидев их, останавливается.
Мартин (Тельбе). У тебя нет бинта?
Тельба. Зачем?
Мартин. Я вчера вывихнул запястье, надо перевязать.
Тельба. Слышишь, Адела?
Адела (подходит). А почему ты не сказал вчера?
Мартин. Не обратил внимания. Наверное,
когда разгружал телегу.
Тельба. Вчера? Хм. Вчера телега весь день стояла во дворе.
Мартин (сухо). Ну, значит, когда подстригал деревья или запрягал волов. Что я, должен помнить?
Тельба. Мне-то что. Рука твоя.
Адела (осторожно перевязывая). Больно?
Мартин. Тяни сильнее. Еще. (Смотрит на нее, пока она заканчивает перевязку.) Почему ты надела это платье?
Адела. Это не мое желание. Но если тебе
не нравится...
Мартин. Незачем тебе надевать ее платья. Впрочем, надевай что хочешь. (Поднимается по лестнице. Задерживается и говорит мягче, не глядя на нее.) Спасибо.
Тельба. И то хлеб. Еще бы ты укусил руку, которая тебя лечит.
Мартин уходит.
Жаль, нет хорошей ореховой палки!
Адела (собирая вышивание, задумчиво). Он не такой, когда смотрит на поле. Или: когда ласкает свою лошадь. Только со мной...
Входит Мать.
Я уже хотела идти на поиски. Ничего себе, прогулка!
Мать. До самых виноградников. Вечер так
красив, совсем уже лето.
Тельба. Прошли! по деревне?
Мать. Прошла. Ее не узнать! Виноградники дошли до самой улицы, а сколько новых деревьев! И эти дети, которые так быстро растут. Многие меня не знают.
Тельба. А вы думали, деревня спала эти четыре года?
Мать. А по дороге к мельнице растут такие розы!
Адела. Вы были на мельнице?
Мать. Да. Кстати, где Квико?.. Квико!
Голос Квико. Иду!..
Мать (Аделе). Ну-ка, детка, подойди поближе. Или я слепая, или уже темнеет.
Адела. Уже темно.
Тельб а зажигает лампу.
Мать. Откинь немного волосы... Так... (Приглаживает Аделе волосы, поправляет складки платья.) Теперь... Да... такой она была... Немного светлее глаза, но такой же взгляд. (Целует ей глаза.)
Входит Квико с букетом в форме к ороны, украшенным лентами .
Квико. Что прикажете, хозяйка?
Мать. Жернов у тебя как решето, колесо испорчено. Для колеса...
Квико взглядом пожирает Аделу.
Ты слышишь?
Квико. Э?.. Да, хозяйка.
Мать. Для колеса лучше всего взять ясень.
И лучше всего сделать это завтра. Ты слышишь?
Квико. Э?.. Да, хозяйка. Так и сделаем.
Мать. Пойду тоже оденусь для праздника.
Шляпу с полями и серебряные серьги, как в доброе старое время.
Тельба. Пойдем смотреть танцы?
Мать. Уже четыре года я не видела костров.
Тельба. Мне тоже они горячат кровь, и, если пойдут ноги, я покажу, что такое перминданго.
Адела (идет с матерью). Вы устали? Обопритесь на меня. Мать. Спасибо... дочка.
Поднимаются по лестнице.
Тельба. Виноградники, мельница и даже ночные танцы у костров. Что-то невиданное!.. (Замечает, что Квико не спускает глаз с того места, где скрылась Адела.) Эй, береги глаза, а то выскочат и побегут по лестнице.
Квико. Чего, смотреть уже нельзя?
Тельба. Просто потеря времени. Ты уже поел?
Квико. Основательно. Однако местечко всегда найдется.
Тельба наливает вино.
(Глядит на букет.) Вам нравится букет? Лавр, дуб, цветы.
Тельба. Неплохой, только почему один? У алькальда три дочери.
Квико. Это не для них. То уже прошло.
Тельба. Что, завелась новая?
Квико. Необязательно. Это же просто букет.
Тельба. Ты уж не Аделе ли собрался его кинуть?..
Квико. Многие хотели бы, но никто не отважится.
Тельба. Почему?
Квико. Из - за Мартина.
Тельба. А при чем тут Мартин? Что он, муж ее или жених?
Квико. Да нет. Просто есть вещи, которых люди не понимают.
Тельба. Например? ,
Квико. Например... то, что молодой парень и девушка, не брат и сестра, живут под одной крышей.
Тельба. Этого мне еще не хватало! Даже ты, который их знает и ест хлеб в их доме, думаешь так? (Берет кувшин.) А ну повтори,
если ты мужчина!
Квико. Э, полегче, полегче... я ничего не думаю! Вы меня тянете за язык, ну я и повторяю, о чем тут все говорят.
Тельба. Где это «тут»?
Квико. Ну... тут... на улице, в пивной.
Тельба. В пивной. Святое место! Вот где швыряют камни в спину соседа. (Садится рядом с ним и наливает еще.) Ладно, скажи. Что же болтают эти святые гадалки?
Квико. Та... И то, да се, да тыры - пыры… Знаете: язык женщины — нож.
Тельба. Ну-ка, чертяка, расскажи, что они там шипят в своих проповедях. Давай!
Квико. Что, мол, Адела пришла, не зная, где помереть, а теперь она хозяйка в доме... И что она крадет все у Анжелики... И что вот теперь мол, она берет не только ее наряды, но и ее простыни. Вчера они с пастухом ржали над этим как лошади, когда вошел Мартин.
Тельба. Боже мой! И Мартин это слышал?
Квико. Ничего не поделаешь. Он вошел так внезапно, бледный как воск. Схватил пастуха, заставил встать на колени и произнести имя Аделы. Тогда ребята вмешались... и они поговорили.
Тельба. Да... Здорово, наверное, поговорили, потому что он сегодня перевязывал руку. А потом?