– А что, если ты не вернёшься?
– Как же я не вернусь, когда моё сердце остаётся здесь, с тобой. Эй, – я щёлкнула его по носу, пытаясь развеселить. – Думай о том, что скоро мы будем вместе, как и прежде. Одна семья.
Он тяжело вздохнул, но тень улыбки пробежала по его лицу.
– Когда ты уезжаешь?
– Завтра.
– Так скоро?
– Зато быстрее вернусь.
– Обещаешь? – он поднял правую руку с оттопыренным мизинцем, и я скрепила наши ладони в замок.
– Клянусь, – я отсалютовала ему, и он ответил мне тем же. На прощание обняла и поцеловала его так крепко, чтобы он даже не усомнился в том, что я сдержу слово, но уходить было невероятно тяжело. Ноги будто налились тяжестью, и я с трудом могла передвигать ими. На улице даже не подняла взгляда к его окну, как делала обычно, чтобы помахать рукой на прощание, потому что знала, стоит мне увидеть его бледное личико, и я рвану обратно.
До машины я добрела, едва сдерживая плач.
– Всё хорошо? – Виардо помог мне забраться внутрь, но я отвернула к окну лицо и молчала. – Наши планы слегка изменились.
Я быстро смахнула успевшие прорваться слёзы и обернулась к нему.
– Ваши документы готовы. Вылет в Берлин уже через два часа.
– Почему в Берлин?
– Там находится клиника, где проверят ваше здоровье.
Я уже знала об этом. Правда думала, что обследовать меня будут в Петербурге. Это было одним из пунктов в договоре, который я подписала вчера вечером.
– Но… мои вещи.
– Ваш драгоценный рюкзак привезут прямо к самолёту. Хотя, – он оценивающе взглянул на меня, – я бы полностью сменил ваш гардероб.
Я неловко повела плечами. Вещи на мне были не из дорогих и успевшие порядком износиться, но таинственный миллионер явно не на шмотки мои повёлся.
– Мы не успеем по магазинам.
– Нам и не нужно. Тот ширпотреб, которым торгуют в ваших бутиках, вышел из моды пару сезонов назад, а наивным русским дурочкам продают под видом новой коллекции. В Берлине заглянем на Курфюрстендамм.
– Кур… что? – вряд ли мне вообще удалось бы повторить это название.
– Курфюрстендамм. Ах, не старайтесь. Никто не может произнести это даже с третьей попытки. Это улица, где расположены магазины. Оденем вас в что-нибудь… не такое мрачное. Ей Богу, вы как из секты сатанистов.
– Нет, спасибо. Я предпочитаю одеваться так, как нравится мне, – я посмотрела на Марка с вызовом.
– Что ж не буду с вами спорить, – улыбнулся он в ответ. – Как пожелаете.
Мой паспорт, сделанный чёрт знает каким способом меньше чем за сутки, дали мне в руки уже в аэропорту. Печать визы также была проставлена. Нас провели отдельно от остальной толпы путешественников прямиком на взлётную полосу, где ждал белоснежный частный джет. Кресла из светлой кожи, лакированное дерево и широкий диван вдоль борта, на котором меня ждал мой потрёпанный рюкзак. Миловидная бортпроводница предложила алкоголь, от которого я отказалась, но попросила газировки. От нервов очень хотелось выпить чего-то покрепче, но я давно отказалась от крепких напитков и не хотела срываться прямо перед обследованием.
Всего через три часа меня уже встречали в светлой клинике, где улыбающиеся врачи опрашивали и осматривали меня. Пришлось вспомнить уроки английского, чтобы найти с ними общий язык. И довольно быстро я уже бегло общалась и даже шутила с медсёстрами. У меня взяли несколько анализов, но единственным неприятным было нахождение в кресле гинеколога. Стоило инструменту коснуться моей промежности как воспоминания роковой ночи вспыхнули в голове, и я ещё несколько минут не могла расслабиться, даже несмотря на то, что врачом была женщина. Гормональная инъекция, которую мне ввели после этого, была последней процедурой в одном из самом выматывающем дне в моей жизни.
– Чиста! – я с гордостью вручила Марку справки, которые дали мне в клинике. Он ждал меня в вестибюле, расположившись в кресле и уткнувшись в телефон. Я знала, что анализы ничего не покажут. После бурной юности при оформлении медицинской книжки для работы я уже проходила врачей, да и сексуальных контактов у меня с тех времён не было. Но вряд ли бы Марк поверил мне на слово.
– Что теперь? Повезёте меня в какой-нибудь секретный салон красоты, где из меня сделают красотку?
Блондин отмахнулся.
– Мне кажется, вы себя недооцениваете, моя дорогая. Ваш наниматель не требователен, а вы ему понравились такой, какая вы есть. Правда, если вы горите желанием, это можно устроить. Но ничего, что требовало бы хирургического или косметологического вмешательства.
– Сколько у нас времени?