Но кто же виноват, что все так случилось? Никто. Ни один человек.
Начало первого. Алеша заснул, привычно подложив левую руку под щеку. Во сне его лицо, как и у всех спящих детей, кроткое, беззащитное. Что-то бормочет про себя, потом затихает. Что ему снится? Утром, наверно, и сам не вспомнит. Сны забываются легко.
Все-таки я не отстану от него, я добьюсь, чтобы он уступил. Ради отца и ради меня.
Почитать, что ли? Сна ни в одном глазу. Беру книжку, Алеша принес из библиотеки рассказы Конан Дойля, выбрал на свой вкус. Но я не сказал ему, что уже давно читал-перечитал все эти рассказы.
Интересно, будет ли Ерофеев брать ее с собой на тренировки? Обычно спортсмены тренируются в Адлере ранней весной. Я тоже тренировался в Адлере. И бегал, и прыгал, и плавал наперегонки. Ранней весной в Адлере цветет магнолия и море тихое-тихое…
Нет, он не возьмет ее с собой в Адлер, он постарается всего себя отдать тренировке, чтобы ничто не отвлекало его. Такое правило в спорте.
Сколько времени Ерофеев будет еще прыгать? Ведь спортсмен обязан прежде всего быть молодым, это самое главное условие, а Ерофееву уж никак не меньше тридцати…
А что, если и вправду большой палец левой ноги стал рефлектировать? Чуть-чуть, совсем немного, я еще и сам не чувствую, но он уже начинает мало-помалу…
Может, и в самом деле время работает на меня? Я еще молод, сколько лет впереди, подумать только — чуть ли не целые полвека, а может, и того больше? Вдруг кто-нибудь умный, пытливый отыщет за эти годы такое средство, чтобы поднять меня на ноги? И я снова буду ходить.
Буду ходить так же, как ходил раньше, не думая о том, быстро ли хожу или медленно. Просто пойду, как все люди.
О, как бы я зашагал! Сперва медленно, осторожно, как бы пробуя землю ногой, так, как пробуют ногою воду, потом все быстрее, все быстрее — и побежал бы так, как бегал когда-то.
Отец утверждал, что я вовсе не умею ходить, как полагается, только и знаю, что бегаю. Алеша у нас куда более степенный, и походка у него солидная, размеренная…
Почему-то он уже остыл к проекту стадиона, на днях предложил новую тему — Дворец пионеров, но такой, какого еще никогда нигде не было. На крыше солярий, под землей гараж, и еще хорошо бы провести вокруг этого самого Дворца железную дорогу: захотел поехать куда-нибудь, сел в поезд — и готово!
— А метро? — спросил я. — Можно и на метро ехать.
— На железной дороге сами ребята будут и машинисты, и кондукторы, — ответил Алеша.
Он уже успел все продумать и на любой мой вопрос отвечает без запинки.
Интересно, сколько еще тем для дипломного проекта предложит он мне за эти годы?
Утром Алеша встает, как и обычно, в половине седьмого, подает мне завтрак, выпивает чашку чая и берет с собой в школу калорийную булочку и яблоко.
На ходу дает поручения:
— Скажи Полине Петровне, чтобы отдала белье в прачечную, а пылесос пусть не трогает, сам починю, когда приду из школы.
Потом спрашивает:
— У тебя когда контрольная по-английскому?
— Послезавтра.
— А конспект тебе принесли?
— Все в порядке. Кстати, для контрольной конспекта не требуется, пора знать.
— Ну-ну, — отвечает он озабоченно, — почитаешь там, что следует для контрольной…
— …а потом садись писать не торопясь, — продолжаю я.
Он уже в коридоре, надевает пальто.
— Я пошел…
— Счастливо.
Может быть, он еще что-то скажет. Вспомнит вчерашний наш разговор и скажет.
Но он молчит. И я жду: сейчас, вот сейчас хлопнет дверью, сбежит по лестнице вниз.
— Ладно, — говорит он из коридора, не входя в комнату, — скажи отцу…
— Что сказать?
Он медлит.
— В общем, делайте, как хотите…
И, не дожидаясь моего ответа, хлопает дверью.
Петух на балконе
1
Каждую ночь кричит петух.
Улица затихает, постепенно гаснут окна домов. И вот внезапно раздается: «Ку-ка-ре-ку!»
Этот крик разносится над домами, над широким шоссе, по которому поминутно проносятся машины, потом утихает, — видно, ждет по привычке, чтобы ему ответили другие петухи.
Но никто не отвечает… Только изредка прогудит в небе самолет, блеснет цветными фонариками и скроется вдали.
Чей он, петух? Где он живет? Кому это вздумалось держать петуха в городской квартире?