Мужу скучно без вранья – стала врать жены родня:
– Не ломай от горя руки, муж мудрейшей Мамаруки,
полезай питону в пасть – там жена не даст пропасть,
жить с ней будете без скуки – врать умеет Мамаруки!
Ω
Мадам, мурлы
В полночный вальс часовщиков
все двери в доме на засов -
в нём сказка бродит без оков
и чёрный кот ликует...
Мурчит по-доброму: Мурлы!
среди кисейной бахромы,
вкушая грезы про пиры ,
и с устрицей воркует.
Она ему: - Простите, мсье!
А он ей: - Мяу, - в темноте.
Она ему: - Часы не те!...
Аон - с Вас не убудет!
- Подайте, мэм, лимонный сок.
- У вас приятный голосок,
извольте муркнуть мне чуток
у той большой кастрюли.
- Зачем туда меня, мусье,
я права тронута вполне.
Так много всяческой еды -
бери и ешь себе, но Вы...
Но Вы меня сглотнули.
В полночный вальс часовщиков
кот от хвоста и до усов
лимонный с устрицей рассол
в себе легко почуял.
Извольте муркнуть вам чуток,
что острым был мой ноготок,
а пир, он знаете, истёк
и вы во мне уснули
- Мадам, шерше, мадам, мурлы…
- Мусье, вы хам! - Мадам, увы…
Ω
Корабли возвратились из прошлых мечтаний,
обойдя по три раза все грёзы земли,
и теперь возвращаются в тихую гавань,
где из бухты Любви вновь плывут корабли.
Где из моря Надежд выплывают фрегаты,
из залива Судьбы - древних странствий плоты,
на которые вмиг погрузились пираты,
те, кто сбились однажды с большого пути.
Здесь триеры, фелюки, баркасы и шлюпы,
здесь цвета парусов размывает волна...
Возвращаются все - кто реально, кто трупы
донесением: умер, ушел навсегда.
За морями давно стыд обещанных буден,
в них иные лежат, извиваясь от нег.
Но прошедших сквозь сны мы уже не забудем,
как погибших в шторма среди адовых вех.
Корабли возвращают ушедших юнцами,
их порой ожидают седые Ассоль,
в каждой горечь и соль, и страданий цунами,
в каждой Вера, Надежда и просто Любовь.
Ω
Эх, мне бы в Черчилли!
Любите Черчилля в себе, вдруг ты - тот самый Черчилль...
Дарует время реноме тому, кто сел на вертел
житейских мелочных забот в преддверии портала,
в котором время обретет анфас седьмого шквала.
А вслед за ним девятый вал накатит на дорожку.
Любил, чудил, блажил, терзал себя - и неотложку.
И по судьбе ещё мечта, а значит - счастье будет,
в котором старые друзья и новые к ним люди.
Феноменально и легко мы выпьем на дорожку.
Портал открылся... Вот и всё - уходим понемножку.
И нас уже не узнают, как будто не бывало
с надрывом сжёванных конфет житейского накала.
На плешке нет уже волос, надрывен старый голос.
Портал открылся - в чем вопрос: созрел духовный колос.
Ω
То ли ангел там был, то ли нового мира предтеча,
то ли женщины странной размытый лазоревый свет,
прожигателям лет в позаштатном реале на вече
развернула планета у ног их любовь да совет.
Зашаталась во мраке бетонной реки половица –
неучтённой, прошедшей, в чьём русле звенят купола,
под которой Гардарика в космос уже не умчится,
коль пропали до времени стылые в ней зеркала.
В зазеркалье пропало холодное блёклое лето –
вместо сладких арбузов – извольте - кило колбасы,
и старательный мавр разминается сытным паштетом
из грибов-сыроежек и светлой азовской хамсы.
И под чёрный клобук погружается в фэнтези снова –
здесь восстала держава татар, иудеев и смут…
Государевы слуги уже четвертуют снорово
всех, кто прежде вещал: Ориянским твердыням капут!
Ну, подумаешь, мир, где не больно чудят беспрестанку
и в волшебных онучах не знают мозолей уже
на возникшем в судьбе самом крайнем земном полустанке
между небом и явью – почти на ничейной меже...
Выбиваются к небу иные миры не по росту,
и сбивают коросту с чужих запредельных оков.
Да куда же, куда удаляются к небу погосты,
и откуда приходят в уже полуздешний альков?
Здравствуй, маленький Мук! Как там ловится звёздная память,
и не ранит ли более тем, что уже отошло,
в неком странном густом запредельном волшебном дурмане,
за которым извечно грядущих эпох мотовство?
Ω
Серый город промёрз
редакция Юрия Контишева
Серый город промёрз.
Каждый третий – хрипит и простужен.
Одиночество ночи
врывается в каждую щель.
«Будет нужно - звони»
– «Ну, а если не будет, не нужно?
Просто так – не получится?
Или не стоит, вообще?»
Покупаю лимон.
Для себя, для кого-то? – не знаю.
Просто хочется чаю,
а к чаю чего-то ещё.
«Заходи, если что…»
- синий лёд намерзает по краю
недосказанных слов,
и не будет уже горячо.