Конечно, этого не могло быть. Просто я давно нахожусь в замкнутых пространствах, где глаз всюду натыкается на стены. Наверное, на подсознательном уровне, я ощущаю себя узником, совершающим побег, вот мозг и не выдерживает напряжения, создавая иллюзию невидимых помощников.
И, все же, не стоит пренебрегать предупреждениями внутреннего голоса. Интуиция это или признаки начинающегося сумасшествия — не важно, но если это поможет вырваться, то нужно воспользоваться любой подсказкой.
Я поднял из рассыпавшейся кипы первую газету и пробежался глазами по строчкам.
Одна из статей была обведена красными чернилами. Более того, на полях стояла пометка:
«NB герру Хирту на заметку. Мир признал наш опыт».
Я недоверчиво принялся за чтение:
«20 февраля 1943 года к западу от Мехико в штате Мичоакан прямо на кукурузном поле возле деревни Парикутин, произошло первое извержение новорожденного вулкана.
Крестьянин Дионисио Пулидо на своём кукурузном поле заметил дырочку размером 7 сантиметров, из которой клубами валил дым.
Вскоре подземный гул усилился, а у края отверстия образовалась трещина глубиной около 50 сантиметров. Одновременно сильно задрожала земля и затряслись растущие неподалеку деревья.
На следующий день, вернувшись на своё поле, Дионисио обнаружил там 10-метровый конус из пепла и шлака , в глубине которого все время происходили взрывы.
К полудню он достиг высоты 50 метров. Неделю спустя вулкан возвышался над полем уже на 150 метров. Взрывы были слышны на расстоянии до 350 километров. Пепел и камни летели в небо на целый километр в высоту.
С 24 февраля вулкан начала исследовать комиссия Геологического института Мексиканского университета.
С 7 по 20 февраля на расстоянии до 400 километров от вулкана произошло 10 землетрясений. Лава потекла уже через пару суток после начала образования вулкана.
К 23 февраля вулкан достиг 44 метров, к 27 февраля — 106 метров, 20 марта — 148 метров, 20 мая — 190 метров».
И что с того, что три месяца назад на обратной стороне земли проснулся вулкан и вырос буквально из ничего?
Стоп.
Кажется, я понял.
Они здесь занимались не только выращиванием монстров, но и управляли природными стихиями. Они причастны к появлению вулкана. Наверное, и в Латинской Америке немцы проводили облучения земной коры.
Страшно представить, что они сделают, если смогут доказать своему фюреру взаимосвязь между рождением вулкана и своими опытами. Они ведь будут утверждать, что за неделю вырастят вулкан под Москвой, к примеру, или в Баку, да где угодно! И тогда природа уничтожит все то, что не могут захватить хваленые нацистские армии.
А если, они, и в самом деле, способны на это? Вдруг все это не мистификация и не блеф? Что тогда?
А если это ляжет на стол Гитлера? Не ухватится ли нацистская верхушка за эти заявления как за спасительную соломинку?
Бред? Да. Но как объяснить само существование в сердце Германии замка, где из людей делают зомби, где в мою голову стучатся чужие мысли, где я слышу голоса неведомых демонов, развлекающихся нашей историей, точно игрой?
Я пихнул газету в рюкзак.
Мое дело выжить и вынести все это из подземелий. А дальше пусть разбираются эксперты.
Я прошел еще десяток шагов. Коридор окончился дверью.
Я ждал чего-то подобного.
Весь мой мир сейчас: только комнаты и их стражи. Почему-то меня преследует мысль, что, однажды попав в замок, выход из него найти невозможно. И даже нить Ариадны не выведет из плена. Чтобы выбраться, нужно дойти до сердцевины строения, добраться до самой сути этого маленького мирка. Познавший тайну замка, уразумеет и все мироздание. Что наверху, то и внизу.
Хватит!!!
Я больше так не могу!
Я не желаю слышать чужие мысли. Вон из моей головы, все — вон!!!
Я распахнул дверь и ворвался в очередное помещение.
Ко мне лицом стоял коренастый эсесовец, нервно сжимающий в руках автомат. Мне кажется, я его знаю. Он напоминает дядю Славу — маминого старшего брата: такой же курчавый, голубоглазый с невинным выражением на лице.
Господи, да когда кончатся эти коридоры? Не могут же они огибать всю планету!
В глазах нациста мелькнуло узнавание. Но этого не может быть!
— И ты, Брут! — лаконично бросает немец.
Что за ерунда здесь творится?! Я никого не знаю! У меня нет друзей. Я никому ничего не должен.
Я нажимаю курок и высаживаю в охранника всю обойму.
Меня лихорадит, трясет. Я чувствую, что нахожусь в бреду. Холодная испарина проступает на лбу. Так было в детских кошмарах, когда я падал в бездонную пропасть и просыпался от ужаса и собственного крика.