— Демон, ну че ты гонишь? Демон, не гони!
— Мих, отрывай уже свой мозг от монитора, оставь гребанного юнита. Сохранись, чтобы уровень не переигрывать, не закрывайся. Мы через часок вернемся. У тебя когда родители домой приходят: в пять?
— Угу.
— Ну, а сейчас только одиннадцать. Можем еще в фонтане искупаться.
— Так ведь нехорошо это.
— Да не нуди! Сколько можно быть правильным? Кто узнает-то? Придем, шмотки на балкон выкинем. Они за час высохнут.
— Нет, пацаны, я — пас.
— Ну, нет, так нет. Пошли в кафешку. Там мороженое отпадное и не дорогое. Я угощаю.
— Ну, пошли.
— Да не опускай ты крышку ноута. Ну, кто здесь, вместо тебя, играть будет? Не кот же, в самом деле. И, потом, ты же сохранился, если что.
— Ну, ладно, уломал. Демон, а ты последний ролик Аида видел?
— Сегодняшний что ли?
— Угу.
— И что?
— «Так ты меня уважаешь?»
— «Какое уважение, блин, если мы — медведи!» Смешно, ага.
— А главное — в жилу.
— Не без этого!
— Эй, медведи, подтягивайтесь!
— Слышь, Мих, я че тут подумал. Ты же сейчас против фашистов рубишься?
— Типа того.
— Киндерсюрпиз видел? Слово-то как раз ихнее, немецкое. Догоняешь, что значит?
— Ну, яйцо шоколадное.
— А вот ни фига. Киндер — это ребенок. А сюрприз, если разобраться, должен быть всегда неизвестным. Так?
— Ну, не тяни.
— Это, типа, братан мне сказал. Точный литературный перевод слова «Киндерсюрприз» должен звучать как «Детская неожиданность».
Раздался басящий хохот подростков:
— А, че, реально ведь! Это, типа, из серии: саундтрек «Кипит наш разум возмущенный!» — на деле гимн зловещего шутера «Растения против зомби».
— «Все, что нужно — это мозги!!!» — хором завопили дети, хлопая дверью, удаляясь прочь.
Я разжал уши.
Демоны бросили меня. Но они не покинули мой мир.
Лифт начало корежить. Он видоизменялся прямо на глазах. Я видел на стенах вспыхивающие зеленные колонки бегущих снизу вверх цифр.
Что-то не так.
Лебедка наверху жалобно скрипнула. Я услышал, как лопнул стальной канат.
Этого не может быть! В Германии педант на педанте сидит! Они здесь сотни раз все проверяют! Канат перерезан! Они знают, что я внутри! О, нет!
Я прыгнул, уперся ногами — в правую стену, руками — в левую.
Накренившаяся кабина покачивалась.
Я напряг слух. Мне показалось, что я слышал зловещий лязг кусачек. Возможно, он мне показался, но лифт оборвался и полетел прямо в ад!
Стены, в которые я упирался стали полупрозрачными, цифры начали меняться с такой частотой, что мне казалось, будто я держался за льющуюся воду.
Блям-с! — лифт приземлился, я рухнул вниз, но лишь помял бока. Господи, какое счастье, что лететь пришлось так мало, иначе от меня осталась бы лепешка, как от колобка, бежавшего от дедушки с бабушкой через окошко с девятого этажа гостиничного номера.
Топ, топ, топ…
Кто-то подошел с той стороны и ломиком раздвинул створки моей темницы.
Мне кивнули головой.
Я выбрался наружу.
Передо мной стоял призрак все того же вестника с переломанным и обожженным крылом. Он мне помогает, чтобы досадить тем, кто пленил его. Возможно, он даже и не ангел, а душа убитого, замученного фашистской профессурой какого-нибудь Габриеля. Или дух Фауста, мечущийся в темнице не одно столетие.
Ангел с обожженным крылом молча указал мне направление, в котором стоит двигаться, и поднес палец к губам.
Может быть, он дает понять, что демоны отправились заниматься чревоугодием; что они не следят за мной, не руководят больше моими передвижениями; не подсовывают волшебные вещицы; не сгоняют десятками врагов туда, где мне удалось бы прорваться на свободу?
Видение исчезло. Я стоял один в новом подземном этаже, возможно, настолько секретном, что о нем не всякий эсесовец наверху слышал. И вот смеяться теперь или плакать?
Передо мной снова простирался коридор, на этот раз, отделанный под орех. Полотнища со свастикой, средневековые латы, занимающие ниши, двери с табличками. Не знаю, куда я попал, но до выхода из проклятого замка, мне, видимо, придется долго еще пробиваться с боем.
Злой рогатый бог, которому, вслед за фюрером, присягнула вся Германия, Италия, Испания, Румыния и Венгрия — смеется надо мной. Он не выпускает из мира иллюзий своих врагов. Значит, буду сражаться до последнего вздоха, до последней капли крови, но не сдамся! Никогда! Ни за что!
Где-то далеко гулким эхом отдаются шаги охранника, совершающего обход очередного вверенного ему объекта.