– Да уж. Мне предстоит совещание по безопасности, а потом я, пожалуй, попробую поистязать свои хвалёные сверхспособности. Проведу несколько тестов и посмотрю, насколько я ослаб. Повычисляю, сколько спортивных автомобилей я могу поднять на кончике указательного пальца и так далее. Кстати, рассказать тебе, что ещё я могу сделать одним пальцем?
Таисса закатила глаза. Рука Вернона снова скользнула к её щеке, но он опустил руку на полпути.
– Дурацкое чувство, да? Когда хочется, а нельзя?
– Младшей женой я к тебе точно не пойду, – согласилась Таисса. – Полетели.
– Полетели, – откликнулся Вернон. – И, Пирс?
– Да, Лютер?
– Спасибо, что спасла мне жизнь.
Они полетели вниз одновременно, и их руки потянулись друг к другу сами.
Но тут же расплелись, едва успев соприкоснуться.
_________
«Венец Тёмной изгнанницы» – пятая книга серии. Первая книга серии – «Принцесса Тёмных».
Глава 2
Вернувшись в здание, Таисса увидела визитёра, которого вовсе не ожидала.
Этажом ниже, куда перевезли отца Таиссы, её мать сидела на стуле у кровати, чуть наклонившись вперёд, словно желая и не решаясь прикоснуться к неподвижному телу, лежащему под кривыми мониторов.
Таисса замерла на пороге палаты. Вернон, едва придя в себя, немедленно исчез на срочное совещание по безопасности, и они не успели обменяться даже парой слов. Ник был в операционной на грани тяжёлого шока: Таисса ничем не могла ему помочь. А у её матери был настолько растерянный вид, что Таисса не смогла бы пройти мимо, даже будучи полной незнакомкой.
Мелисса Пирс. Прекрасная и талантливая актриса, красивая женщина, вслед которой мужчины оборачивались не раз и не два. Всё ещё жена Эйвена Пирса, хотя она ушла от него, не простив за то, что ей пришлось пройти через боль и агонию лишения способностей. А потом она потянулась к нему снова, и отец Таиссы потянулся к ней в ответ. Ведь, потеряв память, он больше не испытывал горечи от разрыва, лишь видел перед собой женщину, которую один раз уже полюбил.
Таисса не могла не желать им счастья, но в эту секунду ей было почти безразлично, будут ли её родители вместе. Куда сильнее её занимало, откроет ли глаза её отец вообще.
– Привет, – произнесла она, и Мелисса Пирс обернулась.
– Таис, – кивнула она. – Кажется, я прибыла не вовремя.
– Ты всегда вовремя, – тихо сказала Таисса.
…Её мать бросила их с отцом от страха и отчаяния. Напуганная, отказывающаяся жить в новой реальности и больше не верящая, что Эйвен Пирс сможет её защитить.
Но сейчас она была рядом, и для Таиссы лишь это имело значение.
– Мне так жаль, – с грустью произнесла мать. – Ты об этом сейчас думаешь? О нашем с Эйвеном расставании?
Таисса покачала головой:
– Это ваше дело. Я не вмешаюсь никогда, ты же знаешь. Ну… постараюсь не вмешаться.
– Присядь.
Таисса обошла кровать и уселась напротив. Положила пальцы на край постели отца, едва-едва касаясь его руки.
– Мне кажется, я не та женщина, которая ему нужна, – тихо-тихо сказала Мелисса Пирс. – Я должна была принять его любым: и слабым, и проигравшим. А я…
Таисса слабо улыбнулась:
– Эйвена Пирса сложно представить слабым и проигравшим.
Мелисса Пирс вскинула взгляд на Таиссу.
– Он воспитал тебя как себя, – негромко сказала она. – Ты видишь внутреннюю суть, собственную силу. Неважно, если ты потеряла всё: у тебя осталась ты. Меня же учили видеть внешнее: высокую власть, корпорации, принадлежность к элите. Когда ты теряешь место в ней, ты теряешь себя. И когда Эйвен проиграл войну и потерял всё, когда я лежала в силовом коконе и кричала от боли… я сломалась. Я винила его.
Она помолчала.
– Но мир меняется. Когда я сама потеряла всё, я была слабее слабого. Я проклинала всех и каждого, обвиняя их в своих несчастьях. Майлз… я уцепилась за него, как за спасательную лодку. А потом я потеряла и его, потеряла ребёнка, и меня снова унесло ветром.
Таисса подавила всхлип.
– Мама…
– Письма Эйвена всё изменили, – тихо-тихо сказала Мелисса. – Я редко видела его таким уязвимым, как в дни после капитуляции, и, когда увидела, испугалась. Но когда прочитала его письма, я перестала бояться. Мне показалось, я поняла его до глубины души, навсегда. И теперь, когда он потерял память, я хочу его вернуть. С памятью или нет, я люблю его. Его, уязвимого, родного, любого.