В этот момент у меня в голове возникла замечательная прекрасная мысль.
– Егор Кузьмич, можно личную просьбу?
– Прямо сейчас?
– А чего тянуть? Хочу воспользоваться удачным моментом в своих личных корыстных целях. Просьба плёвая, минуты хватит.
– Ба! Да, неужели? Александр Морозов, бизнесмен и предприниматель вспомнил о корысти?! Наконец-то. Я уж стал думать, что ты священником на полставки у себя в будущем подрабатывал.
– Очень смешно, – обиделся я. Не всерьёз, конечно. – Просьба простенькая, можно сказать, пустяковая. Мы же, все равно собираемся армию сокращать и срок службы уменьшать? Так, ведь?
– Допустим, есть такое мнение. В чем просьба?
– В качестве пробного эксперимента. Давайте, сократим срок службы с двух лет до полутора годов уже с весны следующего года. Если не во всех войсках сразу, то хотя бы у пограничников? Так, чтобы осенний призыв прошлого года в мае девяностого на дембель отпустить. Все равно, пограничники из-за особой специфики на три месяца больше положенного служат. Это даже справедливо будет.
– Ну, что ты за человек, Морозов. Только порадовался, что раскусил твою истинную сущность, а ты опять за старое. Тьфу.
– Не надо меня кусать, Егор Кузьмич, китайские товарищи не поймут, если я покусанный на переговоры заявлюсь. Так что с досрочным дембелем? Договорились?
Лигачев лишь рукой махнул – иди уже, мол. Видимо, это означало полное безоговорочное согласие.
Дедушка Дэн оказался сухеньким, ещё не седым старичком, очень маленького росточка – чуть больше метра пятидесяти. Великий вождь в скромном сером полувоенном кителе, с накладными карманами и чёрными матовыми пуговицами, производил впечатление ожившей иллюстрации ко временам Культурной революции, если не Гражданской войны. Похоже фасон скопирован с Великого Кормчего и модернизации не подлежит в принципе. Для полного сходства не хватало лишь папиросы в зубах – по воспоминания современников Мао курил круглые сутки без остановки. Чем, кстати, подавал дурной пример будущим поколениям, даже в следующем тысячелетии китайцы мужского пола курили все поголовно на сто процентов.
Несмотря на малый рост и удивительно добродушную физиономию, от дедушки прямо-таки веяло монументальной силой и аурой власти. Хотя возможно, это всего-лишь мое впечатлительное подсознание так реагирует. Все-таки человек-легенда, личность исторического масштаба, наравне с Мао, а если быть объективным – то даже круче.
Честно говоря, я так и не разобрался, какой именно пост сейчас занимает Дэн Сяопин, в моей реальности он ушёл с политического Олимпа сразу после событий на площади Тяньаньмэнь летом 1989 года, здесь же он пока ещё на вершине власти, хотя почему-то генеральный секретарь компартии Китая сейчас какой-то Цзянь Цзимин, который месяц назад сменил абсолютно неведомого мне Чжао Цзыяна. Если прочитать с листа эти имена я ещё могу, то запомнить категорически не способен. Поэтому в аналитическую записку, которую вручил мне Лигачев напоследок, даже вникать не стал.
Представив меня китайскому гостю, Егор Кузьмич попрощался и оставил нас наедине.
Поначалу разговор никак не клеился. Вообще с товарищами из Поднебесной очень тяжело вести переговоры, это мне известно из прошлой жизни. Мало того, что менталитет чудовищно отличается, традиций и условностей понамешано, что не разберёшься за годы общения, так ещё и физиогномика у восточных азиатов абсолютно другая. Понять и просчитать оппонента по его реакции – архисложно.
Здесь же не простой китаец, а политический мастодонт! Опытный политик и долгожитель, акула партийных интриг и великий дипломат.
Поэтому, помучившись недолго, пришёл к выводу, что проще и лучше всего – лепить правду-матку, не заморачиваясь с интригами. Все равно, дедуля раскусит мгновенно, а искренность и правда мне в плюс зачтутся.
По русски изъяснялся дедушка Дэн довольно сносно, хотя чувствовалось, что давно не практиковался, поэтому говорил медленно с характерным акцентом, забавно выговаривая букву «р», из-за чего она звучала похоже на «л». Впрочем, это характерно почти для всех китайцев, пытающихся изъясняться на языке Пушкина, Достоевского и Шнура.
Первым делом, чтобы расставить все точки над иероглифами, пришлось объяснить в чем отличие попаданца от ясновидящего, за которого меня принимали. Предупредил, что ждать от меня прогнозов и предсказаний не надо, я лишь могу рассказать о будущем того мира, в котором прожил лишние почти три десятка лет.
Концепция наверняка показалась странной, но принял ее Ден Сяопин с невозмутимостью буддийского монаха, даже глазом не моргнул.