В кабинет он вломился на скорости, сразу бросившись к сейфу.
Как обычно, торопясь промахнулся с крутилкой и, чертыхаясь, начал перенабирать код. Сердце молотилось как сумасшедшее, но рука не тряслась. Со второго раза дверца распахнулась, и Пачо схватился за пистолет, как утопающий за соломинку. Обойма влетела в рукоятку как родная, и сразу стало как-то спокойнее. Заткнув его за пояс, он выгреб из сейфа дробовик и патроны. Последние были россыпью, поэтому доставать их пришлось в несколько подходов.
Наконец, усевшись за сейфом и подтащив к себе поближе массивное кресло — всё какая-никакая защита, хотя бы увидят не сразу — он начал заряжать SPAS. Пулеметные и автоматные очереди приближались, давая мотивацию действовать побыстрее.
Пару раз громыхнуло — видимо, обладатели винтовочных гранат увидели новое место для приложения своих сил. Еще секундой спустя отдаленные хлопки (видимо, штурмующие заходили с бокового входа, обычно используемого прислугой) дополнились раскатистым ревом тяжелого пулемета. Кто-то из сикарио наконец вытащил «Браунинг» из подвала.
Стреляли опять же откуда-то сверху, как бы не с балкона второго этажа, и засевший за сейфом Эльмер злорадно усмехнулся.
— Сейчас вы, шлюхины дети, попляшете, — сыпавшаяся с потолка штукатурка, конечно, добавляла антуражу, но в целом Пачо был уверен, что теперь-то они точно отобьются.
И действительно — с фасада атака явно встала, по крайней мере, с той стороны автоматных очередей Эльмер больше не слышал. Видимо, нападающим было нужно время перегруппироваться, чтобы обстрелять позицию пулеметчика теми же винтовочным гранатами или попробовать подавить ручными пулеметами.
В этот момент «Браунинг» захлебнулся прямо посреди очереди. Затем еще одна короткая очередь — и снова замолк. В наставшей на долгие десять секунд тишине один за одни раздалось два выстрела откуда-то издалека.
Впрочем, подумать об этом Эльмеру было совершенно некогда — стреляли уже в коридоре.
Прижав французский дробовик к плечу, Пачо прицелился в дверь кабинета.
Массивная конструкция из мореного дуба была украшена красивыми пластинами из бериллиевой бронзы, отбрасывающими золотые отблески. Стрелять сквозь дверь наркоделец не рискнул — честно говоря, он никогда свою новинку не испытывал на пробивную способность. А патронов у него было не так, чтобы много. Собственно, классическую фразу про то, что «патронов может быть очень мало, мало и мало, но больше не унести», он не знал, но подсознательно чувствовал.
И сейчас, прицелившись в открывающуюся дверь, Пачо терпеливо ожидал первую жертву.
Вместо которой, правда, в дверь полетел какой-то предмет, весело покатившийся по полу.
Даже непрофессионал узнал бы в этой штуке гранату. Однако все, что сумел сделать Эльмер — это откачнуться назад, пытаясь всем телом сжаться за сейфом и открытой дверцей.
Оглушительный звук, сопровождавшийся невероятно яркой вспышкой света его, фактически, контузил. В глазах потемнело, уши вообще испытывали слабопередаваемые ощущения: толи звон, толи глухота.
Дезориентированный Пачо начал стрелять вслепую, высадив все шесть выстрелов «куда-то туда», а затем, выронив дробовик на пол, попытавшись вытащить пистолет.
Именно в этот момент ему прилетело в голову. И без того многострадальное сознание — после взрыва-то светошумовой гранаты — отказалось в этом участвовать и временно оставило Эльмера. Как на него накинули нечто вроде сбруи, подхватили и куда-то потащили, он уже не видел.
Пабло с раздражением смотрел на штурм виллы Эрреро. Вот, казалось бы, больше полугода тренировок, подготовки, каждодневных практически стрельб — и такой результат.У них было минимум два убитых и один тяжелораненный, который, скорее всего тоже не жилец. А ещё четыре человека получили легкие ранения. И это при почти полном эффекте неожиданности!
Отвратительно, однозначно.
— Prokleto govno, — ругнулся на сербском Эскобар, убирая голову от прицела. Пулеметчик с «браунингом» повредил сразу два грузовика, и как утаскивать всех бойцов становилось решительно непонятно.
За себя он не особо беспокоился — лежа на ветке дерева, он был укрыт густой листвой и спокойно отстреливал практически в полигонных условиях неосторожно высовывающихся бойцов Кали.
Если изначально его рациональная часть буквально кричала, что личное участие в штурме — это абсолютный идиотизм, и сдалась лишь под глухим напором чего-то очень темного в душе, то сейчас никакой прокрастинации насчет «излишне взятых на себя рисков» Пабло не испытывал.