[10] Пер. Оставайтесь целыми.
Райдо
«Вот что отвечу,
когда вопрошаешь
о рунах божественных,
что создали сильные,
а вырезал Вещий:
благо в молчанье[1]».
— Я просил навестить меня, а не загреметь в больницу. Мне казалось, ты пошутил насчет подмены. — Оттолкнувшись ногой о пол, Виктор закружился на стуле, будто на аттракционе.
— Жалко, что без коньяка, а всего лишь с пробитым плечом, сломанными ребрами и сотрясением мозга? — лукаво уточнил Иверсен, утопая в громадной подушке, поражавшей удивительным комфортом.
— Ну зачем ты так? Я же искренне беспокоюсь о твоем здоровье и… — Виктор Станиславович затараторил, хаотично жестикулируя, словно это помогало ему отыскать нужные фразы для своей импровизированной тирады.
Речь набирала обороты, и казалось словесный поток никогда не закончится. Профессор сморщился и махнул рукой разбушевавшемуся мужчине, но тот и не заметил столь явный жест. Конрад застонал от пульсирующей боли в висках и постарался абстрагироваться от болтовни Виктора, однако затея с треском провалилась.
Иверсен потянулся за таблеткой на комоде и поспешно выпил ее. Он сдержал порыв закинуть в рот еще одно обезболивающее, как вдруг голову рассекла боль, словно раскаленным железом по нервам.
— Да можешь ты уже заткнуться! — не выдержал Конрад и запустил подушку прямо в лицо коллеге. — Я попрошу медсестру тебя привязать к постели тугими ремнями. Может тогда ты не будешь меня доставать.
Виктор Станиславович почесал макушку, задумавшись, а затем нагнулся за предметом. Напряжено втянув в легкие воздух, Иверсен сжимал и разжимал кулаки, сосредоточившись на дыхании. Гнев спадал, но вот раздражение буквально разъедало кожу на кончиках пальцев.
— Хорошо ты головой приложился. Вон как тебя накрыло, — присвистнул Виктор, заложив подушку себе за спину. Поудобнее устроившись, он довольно заулыбался, снова раскручивая стул ногой. — Отличная вещь, кстати говоря. Заберу ее с собой.
Конрад закатил глаза, накрыв ладонью лоб.
— Если это твоя цена, чтобы ты оставил меня в покое, — выдохнул он, почувствовав первое легкое действие от выпитой таблетки, — бери и…
Не договорив, он красноречиво указал рукой на дверь.
— Что же ты меня так гонишь? — удивленно спросил собеседник, а Иверсен чуть ли не взвыл от этого узколобия.
Ему даже объяснять коллеге не хотелось столь очевидные вещи. Он жаждал всем сердцем лишь одного: отлежаться денек-другой, поправить здоровье и на выписку. Задерживаться на недели в стенах медучреждения, как Виктор Станиславович, он не планировал, ведь его не привлекал удел страдальца на больничной койке.
Горько усмехнувшись, Конрад потянулся к стакану воды, которая своей морозной прохладой отменно взбодрила разум. Раздражение полностью сошло, и Иверсен уже спокойнее заговорил:
— Виктор Станиславович, а вам не пора вернуться в свою, — он по-особому выделил последнее слово, — палату? У вас болезнь серьезная, вам бы долечиться, а вы со мной прозябаете.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулся он, подъехав на стуле поближе к кровати. — Что не сделаешь для коллеги. Как я могу бросить тебя в полном одиночестве? У меня слишком сильно развито чувство коллективизма.
— Что-то во время работы было не заметно, — буркнул себе под нос Конрад, как вдруг дверь распахнулась, и там показалась знакомая каштановая шевелюра, которая на удивление не была идеально уложена. — Сёма, как же я рад тебя видеть! Ты просто не представляешь!
Заметив Виктора Станиславовича, тот лишь усмехнулся. Экланн аккуратно откатил мужчину на стуле к выходу и шепнул пару слов на ухо. Иверсену не удалось расслышать, что он сказал, зато результат получился феноменальным. Виктор молниеносно ушел, сославшись на очень срочные и важные дела, о которых он только что вспомнил.
Аккуратно закрыв дверь, Семён прошел через палату к окну и, осмотревшись, протянул наконец-то бумажный пакет с фруктами Конраду. Не особо им заинтересовавшись, он отложил угощение в сторону, однако голос друга его остановил.
— А вот это ты зря. Там на дне сюрприз от «бабушки с дедушкой», — с легкой ноткой загадочности произнес он.
Покопавшись, Иверсен выудил снизу небольшую узкую пластинку, из-за которой улыбка сама собой расцвела на лице.