— Первая линза без особого покрытия, поэтому мы видим лишь физическое проявление связи. Но если я сменю ее, — Полина Ильинична зажала две кнопки, и произошла замена. Только линза встала в паз, как под буквами появились золотистые линии, то обвивавшие буквы, то укрывавшиеся глубоко под кожей. — Вы увидите, что нить не одна. Их множество.
Не желая, чтобы ей просто верили на слово, она еще несколько раз переключала линзы, демонстрировав зеленые, красные, синие и белые нити. Врачи зашептались, явно впечатленные увиденным.
Лёвушева выждала пару минут, а затем легко привлекла внимание медицинской публики.
— Пристально изучив структуру каждой, мы выяснили, что элементарная связь лишь одна. Золотистая. Все остальные приобретенные. То есть как в нашем случае пациентка впервые столкнулась со своей родственной душой в Ленинграде в далеком 44-ом году. Он был одним из освободителей и помог тогда еще совсем юной Алле Валентиновне выбраться из полуразрушенного дома. А вот сам День родства[4] случился намного позже, в том же городе, но через двадцать два года. После него они уже не расставались и счастливо прожили пятьдесят лет. Эти пятьдесят лет обратились зелеными, синими и красными нитями. Мы назвали их сферами жизненного опыта. Все то, что им двоим пришлось пережить вместе.
— Тогда что же означает белая? — спросил тот самый интерн, который недавно цеплялся к Иверсену.
— А вы не догадались? Смерть. Пять лет назад супруг Аллы Валентиновны скончался. И теперь моя задача избавить эту мужественную женщину от скопившейся боли.
Линзы щелкнули и вернулись на законное им место, а экран запестрел от переплетений разноцветных линий.
— Боль отступит лишь после среза всех связей кроме элементарной. Ее нельзя ни в коем случае трогать, если мы не хотим ввести нашего пациента в вегетативное состояние.
Дальше Лёвушева приступила непосредственно к самой операции, комментируя свои действия. Весь процесс она не меняла скальпель, однако ее движения были предельно аккуратны, не задев золотистой нити.
Конрад, увлекшись хирургическим ремеслом, потерял счет времени. И очнулся лишь тогда, когда Полина Ильинична объявила о конце сепарации и предложила всем присутствующим на демонстрации спуститься в зал на небольшую кофе-паузу, во время которой можно было бы перекусить и обсудить со своими коллегами новую информацию.
Сама Лёвушева предпочла лично проводить Аллу Валентиновну в палату, отказавшись от помощи медперсонала. Она устала, Иверсен видел это, а потому он незаметно для всех улизнул вслед за ней. Никаких осложнений или происшествий не случилось, и после того как Полина скрылась в ординаторской, Конрад поторопился вернуться к нейрохирургам. Ему совсем не хотелось пропустить вторую часть сегодняшнего мероприятия, которая обещала быть не менее интересной.
— Пятая ежегодная конференция по инновациям в сфере медицины считается открытой! — заявил с трибуны главврач, явно гордый тем, что в этом году такая честь выпала их больнице. — Мы решили начать именно с практического сегмента, чтобы теория была куда яснее и нагляднее. Вы все видели своими глазами и явно жаждете узнать больше. Что же, с вашего позволения, я приглашаю на сцену Полину Ильиничну Лёвушеву, нашего ведущего нейрохирурга.
Под бурные аплодисменты женщина вышла к трибуне, уже успев переоблачиться в более привычный белый халат. В ладони Иверсен заметил мультимедийный пульт, который Полина сжимала чуть сильнее, чем требовалось.
Прочистив горло, она собралась начать речь, однако вместо презентации за ее спиной на проекторе было разочаровывающее ничего. Пустота. Нажатие кнопки проблемы не решило, и, чуть растерянно пожав плечами, Лёвушева иронично заметила:
— Совсем не дружу с техникой.
Врачи, которые только что были на операции, засмеялись. И этого времени хватило, чтобы техперсонал решил возникшую проблему. Публика изрядно расслабилась и настроилась на волну приятной беседы с профессионалом, а Конрад, сложив руки в замок, не сводил взгляда с выступающей.
— Итак, наш метод не так прост, как вы успели заметить. Однако преимущества, которые он дарит, несомненно, того стоят.
Слайды плавно сменялись вслед за речью Полины Ильиничны, как вдруг она умолкла. Все взгляды приковались к фотографиям младенцев. У каждого малыша за ушком виднелась золотая нить, однако никакой надписи не было.