- Ты тоже держи меня в курсе. Привет Алене, пусть уж на меня не обижается за воскресенье, - попросил я, вспомнив наш "бурный" отдых.
- Не переживай, велено передать, что ты полностью реабилитирован! сказал Олег и быстро направился к своей служебной "Ауди".
Я же, не торопясь, расправился с остатками шашлыка, допил пиво и пешком пошел домой, благо жил буквально напротив парка.
Остаток дня я бессовестно провалялся на диване с какой-то книжкой, отключив телефон и почти забыв про свое расследование. Все мое сознание вновь было заполнено чудесным образом Ирины, и никаких путных мыслей не приходило в мою распаленную воображением предстоящей встречи голову. Это уже был, что называется, клинический случай, от которого не помогали ни "макивара", ни контрастный душ. Умом я понимал, что так не бывает, что со мной происходит нечто не совсем нормальное для взрослого человека, может быть даже, меня действительно загипнотизировали. Перед глазами все время возникало загадочное прекрасное лицо с таинственной улыбкой и искрящимися пониманием глазами и заслоняло остатки разумных мыслей, а память услужливо возвращала воспоминание удивительного, ни с чем не сравнимого, счастливого и спокойного единения. С ней?!..
На следующий день, кое-как дождавшись назначенного срока и все еще слегка робея, я переступил порог центра "Световид". Кабинет номер семь встретил меня весьма интригующей вывеской "Диагностика энергоинформационного состояния организма". Я постоял перед светло-ореховой дверью несколько секунд, зачем-то глубоко вздохнул и нажал на витую бронзовую ручку.
Ирина, строгая, сосредоточенная, в обалденном, полупрозрачном белом халатике, под которым... нет, лучше туда не смотреть!.. встала мне навстречу из-за обычного полированного стола. На нем россыпью лежали какие-то цветные диаграммы, стоял стандартный телефонный агрегат "Россия" со всеми полагающимися электронными наворотами, а рядом расположился такой же обычный офисный канцелярский комплект из матово-черного пластика с кучей разноцветных стилосов, маркеров и фломастеров. В углу тихо жужжал мощный войс-компьютер "Селигер" последнего поколения с семнадцатидюймовым плазменным монитором, в рабочем объеме которого среди виртуальных джунглей скакали хихикающие мартышки и поедали вырастающие то тут, то там виртуальные бананы и апельсины.
- Привет медицине двадцать первого века! - я постарался принять невозмутимый вид, хотя внутри все так и пело от радости новой встречи с этой удивительной женщиной, пробившей совершенно непонятным для меня образом скорлупу холостяцкого затворничества.
- Привет, знаток изнанки жизни, - лишь намек на улыбку на миг озарил ее прекрасное лицо. - Раздевайся и ложись на кушетку!
- Как, совсем? - на меня напал вдруг легкий приступ фривольности, не иначе как со страху.
- Ох, какие мы сегодня смелые! - она взглянула на меня с иронией. Нет, только до нижнего белья.
- Слушаюсь и повинуюсь. А если его нет?.. - я никак не мог остановиться.
- Не хамите, больной! - она поджала нижнюю губку и нахмурилась. По-моему, мы пока еще не в тех отношениях, чтобы...
- Понял. Раскаиваюсь. Больше не повториться! - я замешкался с джинсами, не рискуя снимать их под ее сердитым взглядом.
Ирина оценила ситуацию и отвернулась к столу.
- Ложись на спину, руки - вдоль тела. Расслабься, можешь закрыть глаза.
Я безропотно повиновался, почувствовал, что она уже стоит рядом, но подглядывать не стал, хотя очень хотелось.
- Вы лежите на спине, ваши руки вытянуты вдоль тела, ваши глаза закрыты, вы слушаете мой голос и постепенно перестаете ощущать кончики ваших пальцев.
Голос был низкий, грудной, проникающий, казалось, до самого позвоночника. Его хотелось слушать, слушать, слушать...
- Вас зовут Дмитрий, вам тридцать шесть лет, вы сотрудник еженедельника "Вестник", вы пришли на прием к врачу и теперь перестаете ощущать руки и ноги целиком...
Ощущение было странным: я как бы раздвоился. Я одновременно лежал на кушетке и стоял рядом, глядя на самого себя, хотя глаза мои были закрыты. И я действительно обнаружил, что не чувствую ни рук, ни ног. Но это знание не вызывало никаких опасений или тревоги, наоборот, оно воспринималось как само собой разумеющееся и естественное. А голос продолжал теперь как будто издалека:
- Вы находитесь в кабинете, вы носите бороду, вы водите машину, сегодня четверг и теперь вы полностью не ощущаете своего тела...
На какой-то миг возникло чувство стремительного падения, но оно тут же сменилось ощущением парения. Будто я повис в воздухе, точнее, я сам стал воздухом и мог двигаться в любом направлении, не прилагая никаких усилий. Голос исчез совсем, и осталось только чувство безмерной свободы и радости, и продолжалось это тысячу лет, и не нужно было больше ничего, и не хотелось.
- Раз, два, три! - это прогремело, как раскат грома, как приказ, которого нельзя ослушаться, как глас небесный.
Я открыл глаза, снова владея собственным телом, и увидел склонившуюся надо мной Ирину, явно уставшую и какую-то озабоченную.
- Все в порядке, - я постарался улыбнуться пободрее и беззаботнее.
- Какой сегодня день?
- Четверг. Что с тобой? - я действительно забеспокоился и сел на кушетке.
- Все нормально, - облегченно вздохнула Ирина, - ты здесь и сейчас. Знаешь, сколько ты спал?
- Спал?! Да я ведь только что...
- Два часа. Не пугайся, я использовала эриксонианский гипноз, чтобы снять возможные информационные шумы и наводки. И теперь имею полную картину твоей энергоинформационной матрицы.
- М-да, - я был несколько обескуражен, - два часа?.. И что же ты у меня нашла плохого?
- Да, в общем-то, ничего страшного, - она попыталась беззаботно улыбнуться, но тут же прикусила губу, - просто у тебя слишком уж зашлакованный организм, особенно печень и толстый кишечник.
- Неужели? И чем же это мне грозит?
- Не знаю. Может быть и ничем...
- А "может быть"?..
- Иногда последствия бывают печальными: артроз, цирроз, полипоз, болезнь Крона...
- Ладно, не пугай, - я бодренько вскочил с кушетки и потянулся за одеждой. - Скажи лучше, как мне от них побыстрее избавиться? Официальными методами или может быть чем-нибудь из твоего арсенала? - я запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть другой в узкую штанину джинсов. - Между прочим, стул у меня регулярный, иногда даже очень. Так что, по-моему, никакие шлаки там просто не смогут застрять. А вот печень... Прикажешь отказаться от мяса и водки?
- И это тоже, - Ирина по-прежнему оставалась серьезной и сосредоточенной. - Но, боюсь, диеты будет недостаточно, - она нахмурилась, явно решая для себя какую-то сложную дилемму.
- Согласен на любые муки! - я еще раз попытался вызвать не ее милом лице улыбку. - Из твоих рук я приму даже цианистый калий!
- Не говори ерунды! - Ирина не приняла шутки, зато видимо приняла решение. - Я беру тебя на лечение, но с условием, что будешь выполнять все мои требования!
- А ты будешь выполнять мои. По части безопасности, - добавил я осторожно.
- Согласна. Только... ты не торопи меня, ладно? Мне нужно самой во всем разобраться...
Ее глаза светились таким призывом, таким желанием и сочувствием, что я отбросил все вопросы, вертевшиеся на языке, подошел и молча обнял ее за плечи. Она не отстранилась, как я мог ожидать, а вдруг уткнулась лицом в мою волосатую грудь, и я почувствовал, как что-то горячее и мокрое побежало по коже на живот.
И в тот момент я был готов сражаться за нее хоть с целым миром, хотя и не понимал причины проявления такой слабости со стороны Ирины.
Глава 5.
Добраться до редакции с утра в пятницу я так и не успел. На проспекте "Бывшего Вождя" у светофора передо мной вдруг возникла, взвизгнув тормозами, патрульная машина, и из нее вывалился огромный, как медведь, сержант Степан Бульба в своей неизменной потертой кожанке, несмотря на жару перепоясанный портупеей со всеми причиндалами, начиная от газового баллончика и кончая внушительной, как и он сам, дубинкой.